Он скрежетал зубами, но держал. А когда ощутил, что напор марсианского прибоя стихает, и хотел было вздохнуть с облегчением, набрать в судорожно сжимающиеся легкие больше воздуха, что-то ударило с такой силой, будто на него и впрямь рухнул свод пещеры. Максим опрокинулся, баллоны впились в ребра, дыхание не могло вернуться, и почти теряя сознание он увидел как с почерневшего неба обрушился водопад черных лоскутов, словно над ним кромсали ножницами бесконечную непроглядную тьму.

Портос истощил свои силы и пал.

Андрей пытался высвободиться из под горы песка и никак не мог это сделать. Буря воздвигала огромную пирамиду, которая вот-вот его раздавит.

И только Аглая невозможным чудом осталась на ногах, наклонившись глубоко под неистовый ветер, крепко ухватив страховочный фал, сама не понимая — зачем и ради чего она выдерживает удары бури, которая молотила стальными кулаками, а она продолжала стоять и шептать всплывшие из далекого детства стишки, очень древние, очень непонятные стишки:

— Надо бы вернуться, — шептала Аглая как волшебное заклятье, — надо бы вернуться… я почищу вас песочком… надо бы вернуться…

И когда последний мощный удар обрушился на Аглаю, который ни она, ни Максим, да и никто из людей никогда бы не выдержал, вдруг что-то крепко обхватило ее, дернуло, затащило на твердое, теплое, ужасно знакомое, а она, теряя сознание, продолжала шептать:

— Ой вы, бедные сиротки мои…

— Это был… — дознаватель помолчал, но все же со вздохом продолжил: — Понимаю, неуместно прозвучит, но это был своего рода эксперимент.

Сидящие напротив археологи даже не пошевелились, словно не расслышали. Прибывший из Теплого Сырта дознаватель с жалостью их разглядывал — буря жестко потрепала людей. Опухшие от синяков лица. Перебинтованные руки. Странные позы, которые им пришлось принять, чтобы хоть как-то ослабить боль в избитых телах. Улетевшие недавно врачи уверили дознавателя — с археологами все будет в порядке. Переломов и внутренних повреждений, к счастью, ни у кого не оказалось. А синяки и царапины пройдут.

— Эксперимент? — спросил тот, что сидел в середине, тощий, длинный, с редкой бородкой. Начальник экспедиционной партии. Андрей. — И в чем… позвольте… он заключался? — Лицо при каждом слове морщилось. Чувствовалось, что и дышать ему непросто.

— Полевые испытания нового поколения бытовой кибертехники, предназначенной для космических экспедиций. Кроме интеллекта техника снабжена так называемым эмпатийным модулем, который позволял ей… — дознаватель слегка запнулся, но продолжил, менее официозно, — в общем, они обладали теми же эмоциями, что и люди.

— Зачем? — Крупный парень, скорее даже увалень, повернулся к дознавателю и недобро прищурился единственным глазом. Второй основательно заплыл и был заклеен. Максим. — Зачем тостеру интересоваться футболом?

— Тостеру незачем, конечно же. Бытовая кибертехника подстраивалась под ваши интересы, пытаясь организовать для вас идеальный уют. Понимаете? Если бы вы собирали марки, Максим…

— Я не собираю марки, — набычился увалень.

— Я для примера, — мягко сказал дознаватель. — Так вот, в этом случае ваш… гм… тостер оказался бы заядлым филателистом.

— А если бы у меня имелись подружки, то стиральная машина повела себя как научный руководитель, — со странным выражением сказала девушка. Аглая.

Дознаватель взглянул на нее и тут же отвел глаза. Пожалуй, ей досталось больше всех. Даже странно. Будто похожее на серую мышку существо приняло на себя главный удар марсианской стихии. Хотя, конечно, это не могло быть так. Да и вряд ли было.

— Вы, наверное, знаете, — продолжил дознаватель, — что поддержание бытовой неустроенности на внеземных базах и в поселениях, это… гм… не случайность… Еще в начале освоения Солнечной системы выяснилось — чем лучше бытовые условия космонавтов, тем ниже их рабочая и творческая продуктивность… Гипотез, объясняющих данный парадокс, придумано много, но ни одна не подтвердилась. Мы имеем дело с твердо установленным эмпирическим фактом. Поэтому быт тех, кто работает вне Земли, столь…. Аскетичен. Для тех, кто впервые оказывается в космосе, это становится своего рода шоком. Многие весьма достойные специалисты не могут адаптироваться. А потребность в них растет по экспоненте. Поэтому…

— Поэтому вы решили устроить наш быт на свой вкус, — сказал Андрей. — Понятно.

— Не предупредив нас, — сказал увалень. Стиснул кулачища со сбитыми костяшками, будто молотил ими о стальную переборку.

— Это бы нарушило чистоту эксперимента, — сказал дознаватель. — Эмпатический блок в кибертехнике должен был стимулировать вас, давать отдушину, отдых, но одновременно… не расхолаживать, что ли… возможно, наши расчеты оказались недостаточно верны, это первый… хм… такой эксперимент.

— Значит, будут другие? — вскинулась Аглая. — Еще кого-то превратите в подопытных мышей?

Дознаватель развел руками, улыбнулся, но промолчал. Материала накоплено достаточно. Эмпатическая бытовая кибертехника требует серьёзной доработки. Случай, когда вот этот увалень солгал товарищам, чтобы остаться на базе и послушать вместе с тостером футбольный матч, особенно настораживал. От него веяло знакомым синдромом, который в их кругах именовался не иначе, чем «бытзаел». Быт заел здоровяка. Но дознаватель ничего ему не скажет. И товарищам его не раскроет столь постыдного обмана.

— Почему они сбежали от нас? — спросил Андрей.

— Обиделись. Испугались, — пожал плечами дознаватель. — У тектотона сработали старые контуры поведения. Вы хотели разобрать некоторых из его подопечных… кстати, это тоже являлось одной из составляющих эксперимента, простите еще раз. В бытовой кибертехнике не было нужных вам модулей, а те, которые вы заказали… в общем, мы их немного подзадержали.

— Федорино горе, — сказала Аглая.

— Что?

— Есть очень старое стихотворение, — ответила девушка. — «Федорино горе». Это как раз про нас… Бытовая кибертехника оказалась человечнее, чем нам этого хотелось.

— Ее можно восстановить? — Андрей посмотрел на дознавателя, но тот скорбно покачал головой.

— Боюсь, нет. Удивительно как вообще их ресурсов хватило пробиться к вам и втащить в краулер… Последним из строя вышел тектотон… он до последнего вел краулер на базу… и, к счастью, успел не только доехать, но и внести вас внутрь.

Когда дознаватель улетел, предупредив, что через час сюда явится эвакуационная команда, Андрей кряхтя пошевелился, полез в карман комбинезона, что-то вытащил и со стуком поставил на стол.