– То же, что и ты, полагаю. – Грязная улыбочка. – За исключением того, что я здесь ради местного колорита и чтобы парни из частной школы занервничали.

Итак, он был не глуп.

За ним следили по крайней мере три девицы. Мальчик из булочной был крут, хуже того – он об этом знал. Я попыталась взять себя в руки. Все это заставило меня понервничать. Как много ему известно? Что он может испортить? Я не чувствовала, чтобы от него исходила угроза, но никогда нельзя быть стопроцентно уверенной.

– Значит, я похожа на тех, кто предпочитает легкое пиво?

Он пропустил мою реплику мимо ушей.

– Мне не хватало тебя у Чень. Как раз в тот момент, как я набрался храбрости позвать тебя на кофе, ты исчезла. – Он оглядел комнату. – Как я понимаю, ты продвинулась дальше и выше.

Я сделала вид, что не расслышала последних слов.

– Да, я учусь в Вэйверли с сентября. Оливия Самнер – моя лучшая подруга, и я живу у нее. – Я улыбалась, но произнесла все это сквозь стиснутые зубы.

Он покачал головой.

– Хорошо, раз ты так хочешь. Позволь представиться. Я Джонни.

Он протянул руку, и я вложила в нее банку с пивом.

– Джонни? Уже никто не называет так детей. Джонни пожал плечами и склонился ближе ко мне.

От него пахло свежемолотым кофе.

– Разве? И как, по-твоему, меня должны звать?

– Проблема, – пробормотала я под нос. Я резко развернулась и с бешено колотящимся сердцем пошла прочь, переполненная праведным гневом. Даже фейковое платье от «Родарте» трепетало от возмущения.

Уровнем ниже танцевали, напивались и корчились человек пятьдесят гостей. Хотя, может, их было семьдесят, или сто. Я плохо оцениваю толпу на глаз. Наконец я увидела Оливию, она была зажата в угол парочкой парней из государственной школы. Дружки Джонни? Чтобы добраться до Оливии, я потратила двадцать минут и даже сделала круг, танцуя с Тэйлором Вардом из Сент-Джозефа. Клэр вовсю отплясывала на танцполе с еще одним мальчиком из Сент-Джозефа – по крайней мере, так он выглядел. Я вспомнила, как Морган поддразнивала ее по поводу какого-то парня оттуда, в которого она якобы влюбилась. Я чуть приобняла Клэр, поздравляя, и продолжила пробиваться в угол. Один из парней навис над Оливией, но, кажется, она контролировала ситуацию.

– Отвали, дорогуша. То было другое время и другая я. – Она смеялась над ним.

Моя девочка.

– Вот ты где! Боже, Оливия, мы так опаздываем. Пора идти.

– Спасибо, – шепнула она одними губами.

Я схватила ее за руку и протащила за собой вверх по ступенькам и сквозь толпу.

– Такие жалкие, наивные мальчишки! – кричала она.

– Слышу! – вопила я в ответ.

Пробираясь к выходу, мы помахали «Чудесам». Джонни поймал мой взгляд ровно в тот момент, как мы добрались до вестибюля. Он поднял банку с пивом и кивнул.

– Постой-ка! Какой милашка! Это кто? – прокричала Оливия.

– Никто, – отмахнулась я.

Кто, скажите бога ради, называет своего ребенка «Джонни»?

Оливия и Кейт шли в школу под руку. Они собирались встретиться с остальными «Чудесами» в холле перед конференц-залом Вэйверли. «Чудесам» велели надеть форменную одежду и ждать, пока Марк Редкин не выставит их напоказ перед членами совета директоров.

По пути Оливия все еще болтала о вечеринке.

– И говорю тебе, он красавчик и не сводит с тебя глаз.

Кейт пихнула ее бедром.

– Не заинтересована. Не хочу отвлекаться. Это выходит за рамки моего плана. Я работаю только на один приз.

– Йель?

Кейт кивнула.

– Йель. Полный пансион. Все всегда ради Йеля, Оливия.

Оливия была в восторге от решимости и целеустремленности Кейт и немного завидовала ей. Она тоже собиралась в Йель, но, учитывая ее происхождение, историю семьи ее матери и ее оценки, сгладить некоторые шероховатости, как и всегда, будет легче легкого.

На что это похоже, хотеть чего-то так сильно? Серена, Морган и Клэр уже заняли свои позиции.

– Мистер Редкин появился секунду назад, – сказала Серена, которая, похоже, немного нервничала. – Инструкции те же, что и вчера, только он решил начать презентацию с Клэр, затем Морган, потом я. Мы учимся в Вэйверли немного дольше. Потом Оливия, а в конце – часть, относящаяся к Кейт.

Так и случилось. Конференц-зал Вэйверли был оформлен почти в средневековом стиле. Резной герб школы был призван устрашать и приводить в трепет. Но, кажется, никто из присутствовавших не трепетал. Оливия, по крайней мере, была знакома с каждым из членов совета директоров, а особенно – с миссис Пирсон, управляющим партнером в компании ее отца. Это были люди ее круга. Но ее соседка по квартире, кажется, не один год оттачивала мастерство самопрезентации перед такими вот собраниями. Кейт выступила так же непринужденно и с искренним восторгом. Восхищение Оливии снова выросло. Ее выбор был верен.

Когда Кейт закончила, мистер Редкин встал рядом, чтобы прокомментировать, что девочки появятся на большом зимнем празднике и на ряде других благотворительных обедов, каждая станет хозяйкой отдельного стола, и они будут лицом Вэйверли в электронных и печатных рекламных материалах. К концу его выступления зал был завоеван.

Но еще важнее было то, что то же самое произошло и с Оливией.

Что застигло ее врасплох, но факт оставался фактом. Она поняла это, поскольку, произнося свою речь о «Чудесах», мистер Редкин продолжал почти прикасаться к Кейт. Это выглядело так естественно, словно часть презентации. Действительно, ничего особенного, как ни взгляни. Особенным было то, как это ее задевало. Это было четкое и на удивление сильное чувство.

Ревность.

Это заставило Оливию переоценить и пересмотреть все. Она наблюдала. Теперь она смотрела очень пристально. Марк Редкин был великолепен на протяжении всей презентации. Уверенный лидер, но не очарован исключительно звуком собственного голоса, как это часто случалось с другими. Легко улыбается, но всегда – по делу. У него была невероятно привлекательная улыбка. Марк подчинил своей воле весь совет. Все его предложения были одобрены. К тому моменту, как он закончил, Оливия была уверена. Она хотела.

Как только их отпустили, она обратилась к нему.

– Марк, на пару слов?

– Конечно. – Он отвел ее чуть дальше по коридору. – Все прошло прекрасно, спасибо вам. Вы были чудесны, Оливия.

«Вы были чудесны». Она хотела, чтобы он вжал ее в стену.

– Оливия?

У него были темные ресницы – необычно для блондина. Он стоял так близко. Но Оливия не чувствовала запаха одеколона или геля после бритья. Марк Редкин пах собой, так, как должен пахнуть мужчина, это… отравляло. Оливия пыталась отдышаться.