– И правда, было опасно. Кого-нибудь могло и ранить, – заметила тетя Бек. – Ты бы пришел им на помощь.

– В моем положении надо быть осторожным, – сказал Ивар. – Я ведь королевский сын. Я мог погибнуть! По-моему, боги Берники не думают о людях.

– Вовсе нет, – возразила тетя Бек. – Этот метеорит не задел даже цыпленка! Можно узнать, почему это ты так себя бережешь?

Ивар не ожидал подобного вопроса. Честно говоря, я тоже.

– Когда-нибудь я стану королем, – сказал Ивар. – А судя по тому, что вытворяет мой брат, наследным принцем я могу стать прямо завтра.

– Если ты так считаешь, ты еще глупее, чем я думала! – рявкнула тетя Бек. – Твой брат Донал – необычайно хитрый молодой человек, который, как кошка, всегда приземляется на все четыре лапы, уж поверь мне на слово!

– А мне так не кажется! – возразил Ивар.

Я решила, что тетя Бек нарочно выставляет Ивара в самом дурном свете. Во-первых, она считала его трусом, во-вторых – тщеславным до глупости. Я не стала дожидаться, в чем еще она его обвинит, и перебила ее:

– Тетя Бек, а как ты догадалась, что надо идти к королю Кольму?

Как я и рассчитывала, она отвлеклась.

– Это же очевидно, Айлин. Мы очутились в чужой стране без денег, без провизии, без повозки, и у нас есть дело. А короли всегда щедрые, если как следует обосновать свою просьбу. Как видишь, все получилось, хотя, признаться, я никак не ожидала, что королем окажется толстяк, храпящий в прокопченном сарае и держащийся за свой гейс, чтобы оправдать собственную лень, – крайне неодобрительно продолжала она. – Будь я его женой – а я думаю, его королева ничем не лучше его, – я бы сбежала через неделю…

И она честила короля Кольма и его свиту до самых холмов. Судя по всему, тетя Бек подметила куда больше мелких подробностей, чем я. Все-все перечислила – от пыли на королевском троне до убожества его скотного двора. Помню, как она распространялась о пятнах от соуса на королевской одежде, о нерадивости его слуг, о некормленых поросятах и неухоженных лошадях, но я не очень внимательно слушала. Меня гораздо больше занимало что-то мягкое и беззвучно рокочущее, обвившееся вокруг моих ног.

Я все время посматривала вниз, но в повозке не было ничего, кроме нашей поклажи и провизии. В конце концов я украдкой наклонилась и пошарила там рукой. Пальцы нащупали жесткие усы, холодный нос и пару упругих стоячих ушей на большой круглой голове. Вообще-то, я так и думала. Страхолюдина. Невидимый. Кто бы мог подумать, что у такого уродливого волшебного кота такая мягкая-премягкая шерстка? Удержаться и не погладить его было невозможно, он был словно теплый бархат, и я запросто могла делать это незаметно, ведь Ивар оскорбленно глядел на обочину, донельзя обиженный на обвинения тети Бек, а сама тетя Бек разглагольствовала, обращаясь к пейзажу.

На самом деле один слушатель у нее нашелся – Финн, трусивший рядом с повозкой.

– Придержите коней, Премудрая! – возмутился он, когда речь у тети Бек зашла о бедственном положении домиков на скотном дворе. – Зачем королю особая пышность обстановки? Назовите хотя бы одну причину.

– Для примера окружающим! – сердито ответила тетя Бек. – Надо же быть образцом достойной жизни! А что касается достоинства… – И она снова пустилась разглагольствовать, на сей раз о том, что король обязан служить примером для подданных.

Страхолюдина замурлыкал. Он так громко рокотал, что я не понимала, почему его никто, кроме меня, не слышит. То есть кроме нас с Зеленослезкой.

– А приглядишься – клыки и когти, клыки и когти! – вклинился попугай в излияния тети Бек.

Но никто не обратил внимания, кроме тети Бек, которая посмотрела на попугая и сказала:

– Если это ты обо мне, закрой клюв, любезная птица, а не то пожалеешь!

Зеленослезка скосил на нее свои мудрые глаза и больше ничего не говорил.

Как я уже упоминала, ослице Мо трудно было идти в гору и Финну тоже – он пыхтел, отдувался и весь порозовел. Зато для остальных это оказалась пара пустяков. Берника – это в основном равнина, кое-где с бугорками, ничего похожего на крутые утесы Скарра. Пока Мо с натугой тащилась к вершине холма, я огляделась и увидела зеленый-зеленый сельский пейзаж, весь в брызгах солнца, которое пробивалось сквозь набрякшие лиловые облака, и подумала, что в жизни не видела такой прелестной картины. У самого гребня нас нагнал дождик, и тут же над холмом выгнулась радуга. Я залюбовалась этой красотой.

– Пф! – сказала тетя Бек. – Сплошная сырость.

Было видно, что настроение у нее прескверное. А когда тетя Бек такая, благоразумнее всего помалкивать и не высовываться, но, кроме меня, этого никто, похоже, не понимал. Финн попытался умиротворить ее:

– Ай, Премудрая, ведь это благодаря дождю наш прелестный остров такой зеленый!

Тетя Бек утробно зарычала. Она не выносит, когда ее умиротворяют.

Потом Ивар как ни в чем не бывало спросил:

– А куда мы едем? Вы дорогу-то знаете?

– В соседний город, разумеется! – рявкнула тетя Бек. – Куль Ухи или как там его.

– Куллохи, Премудрая, – поправил ее Финн.

– И дорогу я знаю, естественно! – процедила тетя Бек. – Была тут в детстве. За грехи.

– А… – начал было Ивар.

– Принц имеет в виду, куда мы направимся дальше? Ведь нам, кажется, надо на Галлис… – подоспел ему на помощь Огго. И тут же оказался между двух огней.

– Не смей говорить за меня! Болван! – возмутился Ивар.

А тетя Бек свирепо поглядела на Огго и рявкнула:

– Разумеется, надо, ты, дурачина! Мы направляемся на юго-восток, к проливу Черка, и там найдем другой корабль. Или ты решил, будто я не знаю, что делаю?

Ивар, похоже, так ничего толком не понял.

– А как мы туда попадем? Это очень далеко?

– Заткнись, – велела тетя Бек. – И ты тоже дурачина!

Ивар так оторопел, что Финн подобрался к нему бочком и зашептал:

– Три-четыре дня пути. Берника больше Скарра, но не такая большая, как Логра.

– Этого мальчишку что, совсем не учили географии? – вопросила тетя Бек, обращаясь к мокрым небесам.

Насколько мне помнится, после этого никто до вечера ничего особенного не говорил. Мы остановились, чтобы все так же молча перекусить хлебом с ветчиной и сливами, а потом двинулись дальше по зеленой равнине, словно выложенной пухлыми подушками. К закату дождь разошелся не на шутку, и стало понятно, что сегодня мы в Куллохи не попадем. Волей-неволей пришлось заночевать на маленьком сыром постоялом дворе.

Тетя Бек наградила свирепым взглядом струи дождя, хлеставшие по соломенной крыше, и зеленый мох, затянувший стены, и сообщила:

– Ненавижу Бернику!

Иногда мне приходит в голову, что, будь постели на постоялом дворе немного удобнее, мой рассказ вышел бы совсем другим. Но они были неудобные. Тюфяки, похоже, набили дроком. Они кололись и хрустели, а кровати скрипели, и заснула я, точно знаю, только через несколько часов и только после того, как ко мне в постель забрался Страхолюдина, теплый и мягкий. Тетя Бек, скорее всего, провела ночь гораздо хуже меня. Когда я проснулась вскоре после рассвета, она еще крепко спала, и было видно, как сильно она устала. Я осторожно спустилась вниз, где обнаружила, что Ивар заказал себе, Огго и Финну роскошный завтрак, но о нас с тетей Бек начисто забыл.