– Это правда, Исаак? Ты думаешь, что ты плохой мальчик, потому что любишь оружие, а я говорю, что оно плохое?

Он разревелся и крепко прижался ко мне.

Вечером я наконец-то занялась чтением писем, которые пришли Бобби после смерти. Было несколько сообщений от клиентов, очевидно, написанных до его гибели, остальные от сетевых знакомых, которые не знали, что он умер. Были сообщения от группы поддержки усыновленных детей. Куча спама – ненужные письма от брокеров по ипотекам, порнографических сайтов и прочая ерунда. Но больше всего писем пришло от Кэндис.

Вначале она жаловалась на то, что Бобби не отвечает. Видимо, он долго ей не писал. Кэндис умоляла его «не разрывать связующую их нить». Другие сообщения были насчет письма, которое Бобби отправил своей матери. Кэндис убеждала его не обращать внимания на молчание этой женщины и связаться с ней. Судя по ворчливому тону письма, она уже не в первый раз давала такой совет, а однажды пригрозила, что сама «поедет туда» к этой женщине. После этих слов стояла символическая улыбка;), так что вряд ли она говорила всерьез. Хотя ее угроза не показалась мне такой уж пустой.

В следующем письме Кэндис извинялась за «разглагольствование» и просила Бобби позвонить или зайти в кафе. Затем последовала череда коротких сообщений. В нескольких она умоляла позвонить и вновь извинялась, что «была такой настырной». В конце концов она рассердилась и назвала его жестоким эгоистом, так как он не позволил ей быть рядом в «самый важный момент твоей жизни – кульминации всего твоего существования».

Далее пришло сообщений двадцать «Где ты?» и «Почему не отвечаешь?» Последнее начиналось словами «Ты же знаешь, что я люблю тебя». И все в том же духе. Она говорила, что задолго до их личной встречи поняла, что хочет посвятить себя ему. Кэндис настаивала, что их соединило общее горе, и бранила Бобби за то, что он не хочет строить с ней отношения, хотя они «родственные души». В конце она написала: «Я знаю, ты скажешь, что не хочешь быть со мной – во всех смыслах этого слова – потому, что считаешь меня своей „сестрой по духу“, а не любовницей. Но мы оба знаем, что это не так. Ответственность за Бетси не позволяет тебе осознать твою истинную судьбу. Но лакота знают – от судьбы не уйдешь. Ты не должен оставаться с этой окаменевшей пропащей душой, когда моя душа взывает к тебе».

Я со вздохом откинулась на спинку стула. Бедная Кэндис. Бедный Бобби. Честно говоря, сложно представить, что кто-то мог быть так страстно предан ему. Бобби, конечно, был симпатичным, но неярким. Его красота увяла, поблекла – как я предполагаю, из-за метамфетамина, поскольку стимуляторы губительны для кожи. Да, он держал себя в хорошей форме, работа обязывала, но его мышцы не были перекачаны или чересчур рельефны. У него было красивое, сильное и упругое тело, гладкий живот не походил на стиральную доску. Но Бобби не дотягивал до ловеласа из-за своего легкого, почти безобидного характера. С ним было приятно и весело. Он всегда был готов поддержать тебя или процитировать что-нибудь вдохновляющее из наставлений Общества Анонимных Алкоголиков. Но в нем не было страсти, пылкости и огня. Милый спокойный человек, но никак не «родственная душа». Хотя какое право я имею так говорить? Моя «родственная душа» большую часть времени играет с цифрами аукционов марочного вина и пишет о серийных убийствах, каннибализме и человеческих жертвоприношениях.

Утром позвонил Эл и сообщил, что ему почти нечего сообщить. Его источники в полиции Лос-Анджелеса не поведали ничего нового о смерти Бобби.

– В общем, скажем так, – произнес Эл. – Может, это самоубийство. А может, и нет. Сдается мне, они считают, что если это убийство, то из-за наркотиков. Ты же знаешь, что парень был наркоманом?

– Он завязал.

– Неважно. Наркоман всегда остается наркоманом, вот что я думаю.

Я поморщилась в трубку.

– Очень свежая мысль, Эл.

– Короче, пистолет не зарегистрирован ни на него, ни на кого-либо еще, но доказательств незаконного приобретения нет. Скорее всего, пистолет куплен на оружейной выставке, значит, не осталось никаких сведений о покупателе.

– Почему? Разве продавцы оружия не проверяют покупателей?

– Не на оружейных выставках.

– Почему?

Помолчав, Эл сказал:

– Честно говоря, я сам не понимаю. В любом случае это нас никуда не приведет. Все данные уничтожают после того, как человек получает чек.

– Что? – Это меня поразило. – Почему? Зачем уничтожать данные о человеке, который купил оружие?

– Милая моя, ты слышала о неприкосновенности личной жизни? Ты хочешь, чтобы правительство Соединенных Штатов следило за каждым шагом граждан?

– Конечно, я хочу, чтобы они следили за теми, кто покупает оружие! – воскликнула я.

Я почувствовала, что Эл буквально закипает на другом конце провода. Наконец он сказал:

– Слушай, ты, феминистка-пацифистка, я спорить с тобой не собираюсь. Вместо того чтобы орать, лучше бы спасибо сказала.

Упрек был заслуженный, и я прикусила язык.

– Ты прав. Огромное спасибо. Честно. Не злись, ладно?

Он вздохнул:

– Да ладно, ты не виновата. Ты просто запуталась. В общем, мне прислали данные по тем двум женщинам из больницы, я отправлю тебе по факсу.

– Спасибо, честное слово, я у тебя в долгу.

– Никаких долгов, давай лучше вместе работать.

Я засмеялась.

– Я серьезно, – сказал он.

Я была почти уверена, что Бренда Фесслер, младшая из женщин – мама Бобби. Я знала, что его усыновили через Службу еврейских семей, а фамилия Фесслер казалась еврейской. К тому же, по-моему, девятнадцатилетняя девушка скорее отдаст ребенка на усыновление, чем двадцатишестилетняя. Согласно досье она проживала в Рено, штат Невада. Я набрала номер, указанный на факсе, но телефон не отвечал. Я барабанила пальцами по столу, раздраженная молчанием. Потом подумала – какого черта, я могу позволить себе потратить девяносто центов, и позвонила в справочную. В списке Бренды Фесслер не оказалось, зато нашелся Джейсон Фесслер. Я рискнула набрать его номер. После первого же гудка трубку сняли, и мне ответил бодрый мужской голос. Не слишком рассчитывая на успех, я спросила Бренду, и мужчина крикнул: «Эй, мам! Тебе уже звонят по моему телефону! Держи трубку, давай мне ребенка».

– Алло? – голос оказался такой же звонкий и радостный, как у мужчины. Я понадеялась, что это именно та женщина, которая нужна.

– Здравствуйте, надеюсь, вы сможете мне помочь. Я ищу мать ребенка, родившегося в Мемориальной больнице Хаверфорда 15 февраля 1972 года.

– Опять?

– Простите?

– Около месяца назад звонил приятный молодой человек и спрашивал то же самое. Он родился в этот день и разыскивал свою мать. Вы насчет того же ребенка?