— Счастливы будем видеть вас! — она говорит это так страстно, что я без труда читаю, куда она желает мне провалиться. Нет уж, пригласили так пригласили. Заодно поближе познакомлюсь с обитателями слоновника.

— Можете идти, Лунина, — повелительно машу рукой в сторону двери, и она не заставляет повторять дважды. Лёгкая походка. Красные босоножки под джинсы. Кофточка ядовито-малиновая. Их тут как будто по одежде нанимали: абсолютная безвкусица. Слишком тропическая пестрота в подборе цветовой гаммы. Или у них это специфический стиль?

После её ухода я с такой яростью набросился на документы, что сам себе поразился. А потом зачем-то полез в Ксенины файлы. Какая-то тщательно продуманная мелочность. Что заставляло её следить за своими коллегами? Я почему-то сомневался, что она шпионила в пользу Генриховны: там имелась папочка с материалами и на саму бывшую владелицу «Розового Слона».

Пригретая на груди змея. Громадная анаконда. Что скрывается под её пёстрой шкурой? Кому она служит? Вряд ли это просто хобби. К тому же, внутри зреет уверенность: любовно собранный компромат вряд ли существовал в единственном экземпляре. У этого запасливого хомячка есть заначка — копии всей этой кучи дерьма, которую она так дерзко хранила на рабочем компьютере, защищённом несложным паролем.

Я так ушёл в нирвану собственных размышлений, что понял слишком поздно: я опоздал. Опоздал на их чёртовы посиделки. Вот чёрт. Не терплю непунктуальности даже в мелочах.

Их голоса слышались далеко за пределами комнаты для еды. Слишком бурные, как горные реки. Бу-бу-бу. Взрыв смеха. И среди этой незнакомой какофонии — нечто до боли знакомое и родное: голос моего незабвенного братца.

— Да он вполне нормальный, адекватный чувак, — вещает Илья. — Не стоит так напрягаться, сообщество!

Спасибо, брат. Я всегда знал, что ты встанешь на мою защиту. Только меня ты забыл спросить, нуждаюсь ли я в твоих сомнительных протекциях.

Чаепитие в самом разгаре: на тарелках — горы бутербродов, Лунина снуёт, как хорошая хозяйка, — разливает по чашкам кипяток.

— Он нас таки проигнорировал, — вздыхает кто-то и затыкается: меня заметили и шикнули на жалобщика так, что на миг становится тихо. Вполне знакомая реакция. Не испорчу ли я им праздник жизни?

— Позвольте присоединиться, — произношу невозмутимо и сажусь на первый попавшийся стул, который мне услужливо подсовывают девушки-контентщицы.

Неловкая пауза. Они не знают, как себя вести. Напряжённо думают, о чём говорить, хотя до этого не испытывали ни малейшей скованности.

— Вы нальёте мне чаю, Ника? — рву я неловкую тишину и подвигаю чашку.

— Конечно, Дмитрий Иванович, — улыбается Лунина мне в ответ и тут же оказывается рядом. Если бы ей хватило смелости, где бы сейчас оказался кипяток, который она усердно льёт в ёмкость приличного размера с дурацкими обнимающимися рыжими котами? У них даже посуда идиотских расцветок и мастей. Разнокалиберная. У каждого — своя. Из дома притянули? Генриховна была настолько прижимиста, что не сподобилась нормальный сервиз для своих работников купить?

Ксения сидит здесь же. Среди тех, кого она ненавидит. Отставляет мизинчик, дует на чай, сложив губы трубочкой, и откусывает от бутерброда крохотные кусочки.

Они кидают на меня взгляды исподтишка. Илья лучезарно улыбается. Я вижу в его глазах иронию. Ему интересно, как выкрутится старший брат. На самом деле, безразлично, что обо мне думает креативное агентство, но лицо нужно держать.

— Не обращайте на меня внимания, — мягко прошу я. — Понимаю: это непросто, но мы так никогда и не переступим черту, если будем напрягаться. Считайте, что я гость. Вы — хозяева. Просто будьте собою.

Боже, что за чушь я несу… Однако, пусковой крючок нажат, и, немного помявшись, они вначале усиленно меня угощают, как гостя, затем угощаются сами, и постепенно успокаиваются. Я жую вместе со всеми. Пью неожиданно вкусный чай. Он куда лучше того отвратного кофе, который готовит мне Ксения.

В какой-то момент разговоры возобновляются. Они и впрямь трещат о работе и спорят до хрипоты.

— Линейка их продукции никуда не годится! — с пеной у рта доказывает рекламщик. — Я не говорю, что она плохая, нет, но эта полная безликость убивает на корню все идеи!

— А на кой ляд ты тогда протираешь штаны? — возражает кто-то лениво. — Твоя задача как раз сделать её привлекательной.

— А может, это твоя задача вначале хотя бы фантик яркий придумать? — горячится гений рекламы и тыкает всем фото, доказывая, что он прав.

У меня жутко болит голова, но их бубнёж и взрывы смеха почему-то не мешают, а действуют расслабляющее. Хочется вытянуть ноги и ослабить узел галстука. Я даже делаю замечания, неожиданно для себя втягиваясь во всеобщий энтузиазм. Заразные они тут какие-то.

Лучше всех себя чувствует Илья. Вот уж кому не нужно ни приспосабливаться, ни адаптироваться — вливается сходу в любые разговоры, хоть профессиональные, хоть в «споры ни о чём».

— Сталлоне? — ржёт он, толкая в татуированное предплечье своего дружка Дрона. — Чё, они в натуре тебя так зовут, и ты терпишь?

Дрон только хлопает бездонно-голубыми глазами и пожимает плечами. Теперь я знаю: местного программиста и сисадмина зовут Андрей Сталь. Странно, но я почти всех их заочно выучил поимённо. И кто чем дышит — тоже. А ещё страннее, что они перестали быть для меня безликой массой. Я по-прежнему внутренне содрогаюсь от их слишком большой креативности, которую они проявляют, подбирая себе одежду, но, чёрт побери, кажется, меня заразил вирус их профессионального энтузиазма.

Неожиданно взгляд мой цепляется за руку брата, что небрежно лежит на спинке стула, где сидит Лунина. Его длинная кисть нависает над её плечом. Пальцы прикасаются к малиновой кофточке. Он что-то шепчет Нике на ухо, девушка улыбается, а я понимаю: настроение у меня испортилось. Снова.

Больше не увлекают разговоры. Я только сижу и слежу, как Илья очаровывает простушку. Как розовеет её щёчка. Как она взмахивает густыми ресницами и смеётся над какой-то его шуткой. Они словно отгородились от всего мира, сидят среди толпы, обособившись. Общаются о чём-то своём, выпав из общего разговора.

Незаметно поглядываю на часы. Несколько минут — и обеденный перерыв закончится. Выгоню паршивца в шею — и всё наладится. Что наладится, додумать не успеваю. Илья вскакивает на ноги. У него словно пружины на кроссовках. Вечный энерджайзер. Этим они неуловимо похожи с меньшим Драконовым. Вот же. А я вчера подумал, что шило в заднице досталось Ваньке от матери.

Илья хлопает в ладоши, привлекая к себе внимание.

— Ребята, вы — супер! Давно я не получал столько удовольствия! — безбожно льстит он слоновнику и заслуженно ловит восхищённые взгляды. Особенно женские. Барышни плывут, как слабые мозги от жары. Они уже его любят и боготворят. — А сейчас заключительный аккорд — и по коням! Иначе господин Драконов откусит вам головы.