борта «Рюрика» им будет ой как непросто! На носу им удалось воспользоваться временным отсутствием расчета и закинуть «кошки» — впрочем, их все равно заметил раненый Мал. И теперь всех, кто успеет подняться по канатам, мы буквально в капусту порубаем!

С этими мыслями я буквально взлетел по сходням наверх, вперед ближников и их бойцов… И оторопело замер на короткое мгновение — когда буквально на моих глазах Мал поймал вторую стрелу в грудь, после чего медленно сполз по стенке фальшборта. «Четвертый номер» не проронил ни звука, а топор, коим он рубил абордажные «кошки», по-прежнему крепко сжат белыми от напряжения пальцами… Но во взгляде молодого парня уже сквозит какая-то обреченность.

Я было кинулся к раненому соратнику, желая помочь — но в эту же секунду над фальшбортом показалась голова первого поднявшегося по канату эста.

— Умррри-и-и-и!!!

Я одним прыжком преодолел разделяющее нас расстояние — и чудовищной силы удар топора врезался в голову не успевшего среагировать врага. Только щедро брызнула кровь из обезобразившей лицо раны, а тело убитого беспомощно полетело вниз… Следом за павшим энергично карабкался вверх еще один викинг — но подняв голову и встретившись со мной взглядом, он оторопело замер. Злорадно ухмыльнувшись как видно, неглупому мужику с густой бородой, я от души рубанул по канату, привязанному к стальному крюку! И противник с отчаянным воплем полетел вниз…

Свистнула стрела, рядом еще одна — и, закрывшись щитом, я сделал шаг назад, краем глаза заметив движение справа. Молодой, крепкий эст рывком перебросил тело через планширь — а вскочив на ноги, тут же резко и размашисто ударил сверху вниз, целя топором в мою голову… Шаг вперед с нырком навстречу противнику — и вскинув щит над головой, я одновременно рублю от себя, целя под кромку защиты викинга. Отточенная сталь развалила плоть его бедра, а встречный, довольно крепкий удар бродекса пришелся практически на умбон! Выпрямившись, я атаковал уже со спины, пробороздив лезвием секиры шейные позвонки подавшегося вперед, вскричавшего от боли врага…

И тут же меня буквально оттеснили от планширя поднявшиеся на боевую площадку воины из десятков ближников. Немного придя в себя после короткой, жесткой схватки, я поймал умоляющий, отчаявшийся взгляд раненого Мала, и тут же вскричал, напрягая голосовые связки изо всех сил:

— Лекаря сюда! Лекаря!

Да, мы и лекарей с собой взяли, коими на Руси в частности выступают монахи. На «Рюрике» например, по благословению владыки Стефана оказался инок Петр, неплохо разбирающийся в целебных травах, вполне профессионально умеющий оказывать первую помощь и даже немного сведущий в хирургии. Я видел черную рясу отзывчивого и серьезного по жизни монаха (точнее будущего монаха, пока еще не принесшего обетов) на палубе, среди раненых стрелами варягов. Но по моему отчаянно зову Петр побежал на носовую боевую площадку. Я успел ему крикнуть «Мал!» и показать в сторону раненого, как снизу раздалось отчаянное:

— Они рубят борта! Пытаются сделать брешь!

Внутренне похолодев, я не удержался от короткого, тихого ругательства:

— Да твою же ж… Гребанные продуманы!

После чего закричал уже во весь голос:

— Отгоняйте их! Отгоняйте сулицами, бейте копьями, но не дайте пустить нас на дно!!!

Да-а-а, эсты быстро осознали, что карабкаться вверх по высокому борту дромона, когда тебя уже дожидается увесистый бродекс в тяжелой варяжской руке — не самая лучшая затея. Ну, или установили сей факт опытным путем, на примере более шустрых и одновременно неудачливых соратников, уже лишившихся конечностей — а то и голов! Так что решение викингов рубить обшивку «Рюрика» единственное правильное с их стороны. А ведь я какое-то время искренне надеялся, что они станут тупо лезть наверх, где мои витязи и перерубят всех врагов без особых потерь… И зараза, теперь нам даже не оттолкнуться веслами из-за ставших вплотную лодок!

Обильно полетели вниз сулицы моих дружинников; все возможное от себя делают лучники Будивоя, уже расстреляв, как кажется, практически весь солидный запас стрел, взятый в поход. Колют врага сверху варяги копьями — но и в ответ со стороны врага летят и дротики, и стрелы, раз за разом выбивая моих людей. А на место сраженных викингов на лодки, уже вплотную прижатые к бортам дромона, вступают все новые воины, чей страх смерти, очевидно, затмила лютая, едва ли не звериная ярость да боевой кураж!

А вскоре раздался оглушительный треск, от которого по моей спине пробежала волна холода, и сердце на мгновение буквально замерло… Но это был не треск проломленной бреши, в которую хлынула вода, вовсе нет! Это был треск сгрудившихся у правого борта лодок, словно ореховая скорлупа раскалывающихся от удара тарана «Змея»! А следом грянул крик падающих в воду, раненых и покалеченных эстов…

На носовой площадке дромона Хельги я разглядел энергично махнувшую мне рукой любимую, облаченную все в ту же посеребренную «чешую» — и облегченно улыбнулся, ощущая, как спадает с плеч незримая тяжесть. Поспела помощь, отобьемся!

…Удар дромона Оли в груду скопившихся у правого борта «Рюрика» лодок практически в один миг изменил ход боя. Многие легкие суденышки были протаранены, на экипажи других обрушились стрелы лучников «Змея» — и уцелевшие эсты не выдержали, начали грести к берегу. Что, в свою очередь, позволило мне перекинуть всю дружину на левый борт — и летящие сверху сулицы, удары копий, стрелы бойцов Будивоя не дали эстам прорубить брешь у ватерлинии. Воины врага падали замертво после одного, максимум двух ударов — даже несмотря на то, что восточные викинги пытались построить над головами секироносцев «черепаху». Сама основа под их ногами — качающиеся лодки, вразнобой сгрудившиеся у дромона — помешала противнику сцепить щиты внахлест так, чтобы не было щелей. И как только погибал кто-то из держащих щит воев (чаще всего сраженный метко выпущенной стрелой), в образовавшуюся брешь тут же градом летели дротики, выбивая смельчаков… А когда флагман жены обогнул лодки «восточных викингов» с носа «Рюрика», то уцелевшие враги посчитали лучшим решением начать спешно грести к берегу…Уцелела и словенская команда «Медведя». Все же в нее набраны также лучшие из добровольцев, ведомые опытным Ратмиром, бывшим старшим дружинником Владимира Ярославича, ветерана походов на Ямь и Царьград! После смерти князя и изгнания его сына из Новгорода дружинник остался не у дел — и стал самым ценным моим приобретением среди охотников, желающих поучаствовать в походе на Эйсюсла… Крепкая ватага из опытных словенских секироносцев успешно выдержала штурм дромона примерно равными им силами эстов, к тому же атакующими вразнобой. А все благодаря мне, слишком близко подошедшему к