В конце концов Кейду удалось с этим справиться, и он снова запустил машину. Это оказалось совсем не так весело, как вальсировать по комнате с Джессикой. Зато не так опасно.

По крайней мере, он так думал, пока не почувствовал запах дыма. Нахмурившись, посмотрел в сторону кухни. Они же заказали пиццу. Что могло гореть?

Он выключил машину и подошел к двери в безумной надежде увидеть Джессику вынимающей из духовки подгоревшее печенье. Они уже проходили это в то время, когда весь ее мир вращался вокруг него. Тогда его поразило, сколько различных видов печенья существует на свете.

Один или два раза он даже пытался отвлечь ее от полного погружения в роль идеальной домохозяйки. Являлся на кухню, дышал ей в шею, прикусывал ушко.

Вспомнил, как они смеялись, когда он утащил ее с кухни, а когда они вернулись, печенье превратилось в черные угли. Они выбросили его.

Но сейчас ни о каком печенье речь не шла. Джессика стояла на том же месте, где он ее оставил, по-прежнему разглядывала список блюд, будто каждое представляло собой нечто особенное. Впрочем, так и было, хотя Кейду не хотелось к этому возвращаться. Он не хотел вспоминать китайское блюдо, которое они ели в грозу на ступеньках перед домом, тайское блюдо, на поверку оказавшееся обычной лапшой, которое они заказали только ради экзотического названия.

– Не отвлекай меня, – фыркнул он и поймал удивленный взгляд Джессики.

– Что ты тут жжешь?

– Я ничего не жгу.

Кейд отвернулся от нее, нюхая воздух. Запах шел не из кухни, а, похоже, доносился из гостиной. Оглянувшись, Кейд обратил внимание на циклевальную машину. Над ящиком для опилок поднималось что-то подозрительное.

Буквально в следующую секунду после того, как он это заметил, это «что-то» превратилось в столб черного дыма.

– Мы горим! – крикнул Кейд.

– Не смешно, – отозвалась Джессика.

Протолкнувшись мимо нее, он открыл шкафчик рядом с плитой – слава богу, она оставила все вещи на своих местах, – достал огромную кастрюлю. Метнулся к раковине, но вспомнил, что кастрюля плохо влезает под кран. Наклонив ее боком, пустил воду. Казалось, все происходит в каком-то замедленном темпе.

Джессика потянула носом воздух.

– Что это?

Кейд бросил взгляд на дверь между кухней и гостиной. Оттуда, поднимаясь почти до потолка, надвигалось облако черного дыма.

– Иди на улицу, – крикнул он ей и, схватив кастрюлю, бросился в гостиную. Как раз в этот момент из ящика вырвался первый язык пламени. Кейд плеснул на него воду из кастрюли. Пламя затрещало и исчезло, превратившись в клубы густого дыма, настолько едкого, что он закашлялся. Бросил кастрюлю на пол и подошел к Джессике, которая, к его глубокому удивлению, не послушавшись, осталась на месте, вместо того чтобы бежать во двор. Стояла с открытым ртом, по-прежнему держа в руке список блюд.

Кейд схватил ее в охапку, не зная, как обойтись с ее рукой в таких обстоятельствах, но постарался сделать все, чтобы не давить на поврежденную конечность. Прижав Джессику к груди, он, несмотря на экстренность ситуации, чувствовал, что делает именно то, что ему хочется.

Защищать ее, заботиться о ней, использовать всю свою силу, чтобы отвести от нее любую угрозу. Она замерла и ничего не говорила, только глядела на него огромными зелеными глазами.

А потом у нее вырвался вздох, Кейд понял, что она чувствует то же самое. Что ее место здесь, в его объятиях.

Крепко держа ее в руках, он открыл заднюю дверь и спустился во двор, где неохотно позволил Джессике соскользнуть вниз и встать.

– В доме что, пожар? – спросила она. – Мне надо звонить 911?

– Сначала надо выбраться в безопасное место, а потом звонить 911.

– Но мой телефон остался в доме.

– У меня есть свой. Можешь не волноваться. Пожар уже потушен. Я просто не хотел, чтобы ты надышалась едкой гари.

– Мой герой, – сухо отозвалась она. – Спас меня от пожара, который сам же и устроил.

– Собственно говоря, это даже не пожар.

Она удивленно подняла бровь.

– Задымление. В худшем случае самое начало возгорания.

– А-а.

– Должно быть, циклевальная машина неисправна. Мы можем подать в суд. Я прямо сейчас позвоню и скажу им, что они подвергли нашу жизнь опасности. – Кейд позвонил в фирму проката, строго отчитал, но вскоре замолчал, слушая.

Повесил трубку и опустил голову.

– Что?

Кейду не хотелось признаваться, но пришлось.

– Это моя вина. Перед тем как включать машину, надо проверить покрытие пола. Некоторые виды лаков и красок в процессе шлифовки легко воспламеняются.

Джессика с улыбкой посмотрела на него, будто все это не имело значения.

– Ты как всегда. Бросаешься в бой, наплевав на инструкции.

– А потом приходится приводить в порядок безобразие, которое я развел, – согласился он. – Пойду в дом. А ты оставайся здесь. Дым наверняка токсичен.

– Можно подумать, я беременна, – возразила Джессика, он услышал в ее словах слабый оттенок горечи и обреченности.

Они снова подошли к этой сверхчувствительной теме. Что он мог сказать? Он давно сказал все, что умел. Раз уж случилось, то и пусть. Они должны успокоиться. Это не меняет его отношения к ней. Его не волнует, будет ли у них ребенок, его волнует только она.

Он сказал все, что мог сказать по этому поводу. Большая часть этих слов оказалась неправдой.

Сейчас Кейд молчал. Он просто прикоснулся ладонью к ее щеке и на мгновение замер, надеясь, что она почувствует то, что он так никогда и не сумел сказать.

Джессика, кажется, действительно почувствовала. Вместо того чтобы оттолкнуть его руку, прижалась к ней щекой и, накрыв своей ладонью, закрыла глаза. Потом, вздохнув, открыла их и, как ему показалось, неохотно отвела его руку в сторону.

Они вместе подошли к дому, остановились на пороге.

– Боже, какая вонь. – Джессика вошла внутрь, взяла с полки пару кухонных полотенец. – Надо закрыть ими лица, только я не смогу завязать.

Кейд взял полотенца и завязал одним нижнюю часть ее лица, а другим – своего.

– Мое хотя бы мужское? Или я взял то, которое в цветочек?

Поверх маски на него взглянули смеющиеся глаза. Джессика стояла перед ним в безобразном платье, с полотенцем на лице. Искорки веселья в глазах делали ее такой красивой, что у него захватило дух сильнее, чем от вонючего облака ядовитого дыма.

Кейд понимал, что выглядит смешно, как бандит из старого фильма, поэтому скрепя сердце заставил себя отвернуться от нее и попытался оценить ущерб, причиненный гостиной.