– Не всегда… – уточнил он неохотно.

– Ладно, пойдем затоваримся едой, иначе нам и пожрать здесь не дадут.

– А наш пленник?

– Не волнуйся, из Пустосвятова он без меня не уйдет.

Роман всучил Юлу огромную продовольственную сумку, а сам двинулся налегке. Утренний разговор с Алексеем весьма его занимал. Кто охотится за этим парнем? Почему? Что нужно убийцам Стеновского-старшего от его сына? По словам Алексея, получается, что человек, подаривший ему ожерелье, находится в опасности. Но кто ему угрожает? Вопросов слишком много даже для такого великого отгадчика, как Роман. Этот неприятный факт приходилось признать.

В магазин они направились не сразу – еще успеют вабить пластиковый зоб всякой снедью, чтобы потрафить рассерженной Варваре. Роман свернул в крошечный проход между покосившимися деревянными сараями, где народонаселение держало дрова, старую утварь и кроликов. Грязи здесь было по щиколотку, и Юл, черпая кроссовками через край ледяную жижу, чертыхался. К реке они вышли неожиданно – спуск кончился, и крутой противоположный берег открылся перед ними, будто кто-то неведомый перевернул страничку, и возникло бледно-серое, залитое молоком тумана небо, И огромные черные ели с понуро висящими нижними ветвями, и изрытый в летние дни пацанами желтый песчаный обрыв, сверху – сухой, светлый, а снизу пропитанный влагой и темный. Они стояли на низком берегу и смотрели на тот, высокий, с удивлением, будто не верили, что может существовать такая разница между двумя берегами речушки, как несходство между братьями, всю жизнь проспавшими в кроватках друг подле друга.

– Зачем нам река? – спросил Юл.

– Видел, как я получал от воды ответы на свои вопросы?

– Да уж…

– Сейчас тарелки у меня нет, но река может ответить. Тебе. Иди к воде, – приказал Роман, и мальчишка ему повиновался.

Юл двинулся неуверенно, будто выверял каждый шаг, пока наконец не остановился подле самой кромки. Что делать дальше, Роман хотел ему приказать, но не успел – Юл присел на корточки и набрал в пригоршню воды. Там, где он черпанул ладонями, в черной плоти реки осталась ямка – она, покачиваясь, медленно принялась удаляться от берега, потом вновь прихлынула и вновь отпрянула. Как след от фурункула на чистой коже, она маячила на поверхности. Роман, не отрывая взгляда от странной оспины, спустился к берегу. Юл продолжал рыть воду, как собака роет мокрый песок, – уже образовалась изрядная яма. Она не затягивалась, и на дне ее дрожало живое черное пятно.

– Что это? – спросил Роман.

В ответ Юл скорчил недоуменную гримасу – он и сам ничего не понимал. Лишь чувствовал: вода хочет ему что-то поведать – как тогда в парке, у пруда. Он даже понимал, что река чем-то встревожена, но не мог распознать ее тревоги – лишь немолчный рокот отзывался в его душе. Юл молча протянул Роману комок застывшей воды. Не лед, не кристалл, а именно воду – она слегка колыхалась, пытаясь утратить чуждую ей форму, разлиться, растечься, но напрасно – заключенная в пузырь чужой воли она лишь дрожала от напряжения. Роман слегка встряхнул этот пузырь и, к своему удивлению, обнаружил в глубине смутное изображение – как ему показалось – домики, деревья и что-то похожее на церквушку, но опять же смутно и расплывчато. Ничего не говорило ему это видение – подсмотренный образ из чужого сна. Роман швырнул водяной комок обратно в реку, и безобразная черная оспина на поверхности тут же исчезла.

Они, ни слова не говоря, ушли с берега. “Ни за что не отпущу мальчишку”, – решил про себя Роман.

– Когда у тебя на шее будет водное ожерелье, – сказал колдун вслух, – ты сможешь ответить на мой вопрос. И не только на него.

Юл охотно заглотил наживку.

– И я найду убийцу?

– Конечно.

– А ты можешь дать мне ожерелье?

– Может быть… – Роман изобразил раздумье. – Пожалуй, это будет не очень сложно.

В магазине они набили полную сумку провизией и уже собрались уходить, когда Роман вновь увидел Матвея. Тот стоял, облокотившись на прилавок, скаля в улыбке гнилые зубы, и мял в кулаке грязную свою шапчонку.

– Опять, гнида, к нам пожаловал? – зашепелявил Матвей. – В прошлый раз Глашка утопла, когда ты приезжал.

Роман не ответил и повернулся к “племяшу” спиной.

– Не все тебе, гадина, людей гнобить, – прошипел Матвей в спину. – На тебя, падла, найдется управа. Погоди, найдется…

Он продолжал плеваться ругательствами, когда Юл с Романом уже вышли из магазина. Но исходящая от Матвея ненависть не беспокоила колдуна – в своей жизни он частенько слышал за спиной проклятия. Нынче его занимали два братца, угодившие ему в сети. Нет, не так. Скорее он сам куда-то угодил, вот только никак не мог разобраться – куда. Раньше он думал, что его интересует только мальчишка. Теперь он понял, что ошибался. Тот второй, пожалуй, был для него не менее интересен. Особенно если учесть, что за его спиной маячил некто, могущий потягаться своей силой с Романом. Некто, кто умел плести нити.Ну что ж, для начала он займется тем же самым.

По дороге колдун заглянул в аптеку – купить скальпель, ножницы, пинцет, пакет марли – все, что необходимо для создания водного ожерелья. Девушка за прилавком, заворачивая в шуршащую бумагу покупки, пристально смотрела на господина Вернона. Потом неожиданно коснулась его руки, будто желая проверить, настоящий он или нет, и, всплеснув руками, воскликнула:

– Ромка! Ромка Воробьев!

Он тоже ее узнал, быть может, на минуту раньше, чем она его. Первая школьная красавица Оксана. В Пустосвятове поговаривали, что уезжала она в город в поисках счастья. Выходило, что счастье ей не далось и она воротилась обратно.

– Ромочка, каким красавцем ты стал! Ну просто дьявол-искуситель, и только, – прошептала она. – Тебе наверняка это говорили! А? – Как зачарованная, протянула она руку и погладила блестящие черные волосы колдуна. – Женщины обожают мужчин с подобной внешностью.

– Потому что воображают, что в их груди бьется сердце ангела, – рассмеялся Роман. – И очень обижаются, когда этих самых ангельских сердец не находят.

– А ты страшный человек! – Она кокетливо погрозила ему пальчиком.

Роман перегнулся через прилавок, привлек Оксану к себе и поцеловал в губы. Та растерянно хлопала глазами, млела и, когда колдун наконец отпустил ее, спросила томным голосом:

– Что это значит?

Она даже коснулась верхней пуговицы белого халатика, будто немедленно собиралась раздеться. Но Роман молча вытащил из кармана сотенную бумажку и положил на прилавок. Оксана растерянно смотрела на него, ничего не понимая.

– Когда-то ты сказала, что и за сто рублей не согласишься целоваться со мной, – напомнил Роман те обидные давние слова. – Сегодня я тебя поцеловал. Так что это твои законные сто рубликов.

У Оксаны задрожали губы.