Там события развивались по нарастающей.

«Женька», видимо, вдохновленный примером, тоже решил приобнять безотказную девушку, но товарищу его, претендующему на пальму первенства, это не понравилось.

Начался «крупный разговор», очень быстро превратившийся в эмоциональную перепалку, и вскоре ситуация достигла такого градуса, когда без драки не обойтись.

– Стася, не надо! – что есть мочи завопила ставшая причиной раздора красавица, и первый мужчина, оказавшийся тем самым неуемным Стасей, о котором я столько была наслышана, по-видимому, принял этот крик за сигнал к действию.

– А если в ухо? – лаконично поинтересовался он у проштрафившегося Женьки и, не теряя золотого времени, слова свои подкрепил действием.

Завязалась драка, в которую тут же включился и третий представитель мужского пола, сидевший за столом.

Мужчины, катаясь по полу, издавали нечленораздельные звуки, девушки кричали: «Убивают!» – и вся сцена была до того безобразной, что мне снова захотелось уйти. Ну не тянул этот опустившийся, неадекватный и агрессивный, но явно умственно отсталый тип на осторожного и продуманного убийцу. В преступлении чувствовалась предварительная подготовка, там явно имела место слежка – процесс, требующий терпения, внимательности и выдержки, а здесь… Разве что монтажной пены в выхлопную трубу напустить… да, до такого здесь еще могли додуматься. А если говорить о…

Додумать я не успела. Острая боль в области затылка была моим последним сознательным ощущением, после чего я погрузилась в непроглядную черноту…

– …в окна твои глядела, – услышала я, когда сознание вернулось. – Я, главное, иду, смотрю – чей-то зад торчит. Что это там такое, думаю. Глядь, а это она. Прильнула, на цыпочки поднялась… высматривает.

– Думаешь, Рваный подослал?

– А то кто же? Кроме него некому. Он уж давно к тебе подбирается…

– Только хрен возьмет, – с нажимом отвечал голос, очень похожий на голос Стаси.

– Ну ты тоже… не петушись больно-то. У Рваного, у него знаешь… шавок-то этих… Захотят, из-под земли достанут. Такую жизнь устроят, жарче чем в аду покажется.

– Ладно… пугаешь ты… пугач. – Стася хрипло хохотнул, обрадовавшись своей остроумной шутке. – Слышь, Женька! Этот-то… Пугач!

В ответ послышалось подобострастное хихиканье получившего в ухо Женьки.

– Ладно, хватит базарить, – посерьезнев, по-хозяйски распоряжался Стася. – С этой что делать?

– А что с ней делать… Отнести в овраг, да и скинуть. Туда, где помойка.

– Там же вода, болото, – неуверенно стал возражать Женька. – А ну как утонет?

– Утонет – не наше дело. Ее сюда подглядывать никто не звал.

– Ну ты, Стаська, и… она ведь и правда утонуть может.

– Туда и дорога, – отвечал Стася, и я почувствовала, как несколько рук подняли меня и понесли.

Вполне возможно, что Стася именно так и поступил бы, как говорил, однако сама я с этим была категорически не согласна. Поэтому через некоторое время, когда, по моим предположениям, мы уже удалились от людных мест, я сочла необходимым прояснить ситуацию.

Несколькими движениями освободившись из цепких лап своих носильщиков, я перешла в наступление и через минуту оба приятеля Стаси лежали в нокауте, а сам он, прижатый к земле и крепко стиснутый в области шеи, хрипел и закатывал глаза, притворяясь, что умирает.

– Ты мужа Маринкиного пришил? Ты?! Отвечай! – уставившись ему в лицо бешеными глазами, пытала я.

– К…ого? Какого м…ужа? – хрипел Стася.

– Марины, риелторши. Ты прирезал его?!

– Ник… никого я не р…езал. Отстань, д… у…д…ура полоумная.

Дав Стасе для памяти хорошего леща, я оставила мальчиков зализывать раны, а сама, добравшись до места, где стоял «фольк», нажала на газ и поехала домой. День выдался длинный, а завтра утром мне нужно было заступать на очередное «дежурство».

Раздумывая по дороге о происшедшем, я все больше утверждалась в мысли, что Стася – кандидатура, на роль убийцы совсем не подходящая. Думаю, максимум, на что он способен – это изувечить в приступе ярости. Когда все открыто и «честно», когда око за око и зуб за зуб, когда всем ясно и понятно, кто, кого и за что.

Но планировать, выслеживать, просчитывать ходы, совершить преступление и остаться в тени, никем не замеченным – это совсем из другой оперы.

Конечно, придет время, и с ним вплотную поработает Саня Рябинин, найдет какой-нибудь предлог, чтобы вызвать… если уж совсем не будет никаких других вариантов. Но, думаю, в результате он придет к тем же выводам, что и я. Самостоятельно совершить что-то подобное Стася навряд ли способен, а его круг знакомств и личный «статус» явно не таков, чтобы он мог подобное убийство «заказать». Если бы он хотел отправить на тот свет Романа Бесхвостова, ему, совершенно очевидно, пришлось бы делать это самостоятельно. А самостоятельно он может только «дать в ухо».

Добравшись наконец до своей квартиры, я осторожно приоткрыла дверь и ужом проскользнув внутрь помещения. Вечерние приключения плавно перешли в ночные, и было уже довольно поздно, поэтому, чтобы не будить тетю Милу и не подвергаться допросу с пристрастием, я старалась передвигаться бесшумно и рассчитывала, перекусив чего-нибудь на скорую руку, скрыться в своей комнате.

Но не тут-то было.

– Нет, это невозможно! – раздался из кухни возмущенный возглас. – Ты будто специально задалась целью испортить себе желудок! Времени уже не знаю сколько, а ты как ушла утром, так, наверное, ничего и не ела больше. Целый день без жидкой пищи, разве так можно…

– Тетушка, не нужно так волноваться. В городе полно мест, где можно перекусить. Я ведь не в пустыне Сахаре работаю.

– Еще не хватало! Мало ты наездилась… по пустыням-то этим. Но я тебе серьезно говорю, Евгения, твой пищеварительный тракт скоро объявит забастовку из-за твоего варварского отношения к нему. Бегом за стол! Все стоит в духовке, еще теплое.

Принявшись за куриный бульон, заботливо сохраненный тетей в самом приятном для пищеварительного тракта состоянии, я размышляла обо всем, происшедшем со мной за непродолжительное время пребывания на «службе» у властной Марины, и поскольку эти размышления сейчас очень меня занимали, то вскоре из мыслей они незаметно перешли на уста.

– Все они там мухлюют, – делилась я с тетей наболевшим. – Мало того что втридорога дерут, так еще и дополнительно урвать норовят. А о продажах этих… даже говорить страшно. Продавец назначает одну цену, они покупателю говорят другую… Разницу, разумеется, в карман…

– Как это… – недоумевала тетя. – Ведь они же, наверное, документы оформляют… Там ведь все это должно быть указано.

– А вот так. И оформляют, и указано, а все равно. Они, в общем-то, и не скрывают особенно. Люди идут на это, потому что продавец заинтересован в том, чтобы продать, а покупатель – в том, чтобы купить. Они знают это и пользуются. А если кто-то откажется, то просто не будут этим заниматься, скажут – сами себе покупателей ищите.