Впрочем, в застенчивой французской прессе тому, что случилось недавно с прахом Великого Дюма, давали иные, ничуть не более убедительные объяснения. А случилось почти так, как описывала свое недалекое уже тогда погребение Надежда Тэффи:

Приплыл корабль, увез гроб Дюма в «замок Монте-Кристо», а потом гроб в сопровождении ряженых, с помпой был перенесен в Пантеон. И французы действительно сделали вид, что они ничего не понимают, когда перед последними президентскими выборами было объявлено, что президент Ширак (снова ставший вскоре президентом) одобрил предложение неких «друзей Александра Дюма» о перенесении его праха в Пантеон. Такие беспроигрышные предвыборные мероприятия придумывают не дилетанты-«друзья» на кухне, а специалисты по проведению выборов. Положить Дюма между Вольтером, Руссо и Гюго – это могло так же понравиться публике, как скажем, перенесение туда Элвиса Пресли, Жерара Филипа, Брассанса или Сименона. Конечно, последние два писали сами, но кто нынче пишет сам, в эпоху свободного рынка? По-человечески понятно, что у Дюма, который все время женился, разводился, обедал, путешествовал и волочился за актрисами, просто не могло хватить времени на 600 романов. Зато он был на четверть негром. Зато он любил Гарибальди. Именно на эти заслуги гения намекала в своих комментариях французская пресса. Могла бы добавить, что он пустил по миру образ мифического храбреца француза… И потом, что такое Пантеон? С первых дней своего существования политики пытались сделать эту церковь Святой Женевьевы учреждением пропагандистски-мемориальным. Туда вносили покойников, выносили их, снова вносили. В 1791 году ассамблея проголосовала за превращение церкви в «храм отечества» и внесла туда Мирабо. Потом Мирабо вынесли. В Пантеон вносили и выносили «друга народа» кровожадного Марата и «врагов народа» Руссо и Вольтера. С 1855 года, когда внесли Гюго и церковь снова объявили Пантеоном великих людей Франции, статус этого учреждения агитпропа уже не менялся более. Политики используют его напропалую. Жак Ширак, став президентом, немедленно внес туда великого министра-писателя Мальро. Это, конечно, не Флобер, не Мопассан, не Бальзак, но зато он был министром у де Голля, а до того был левым, и левым партиям это мероприятие не могло не польстить. Конечно, Мальро был не досидевший свой срок уголовник (он пытался украсть бесценные статуи в зарубежном храме), потом, пытаясь сделать карьеру, он бессовестно льстил большевикам и Сталину (наблюдение не мое, а старца Роллана), но Пантеон не воскресная школа. Кто смел, тот и съел. Так что Дюма тоже внесли…

Виллер-Котре славится, впрочем, не только домом и могилой Дюма. На городской площади Аристида Бриана находится необычайной красоты ренессансный замок короля Франциска I с лоджией на фасаде, украшенной фирменными саламандрами этого прославленного короля-мецената.

Если же вечер застанет вас в Виллер-Котре, не спешите прочь. Роскошный трехзвездный отель «Регент», разместившийся в здании XVIII века и со вкусом обставленный, пристроит вас на ночь по цене койки в придорожном американском сарае-мотеле или убогой каюты в отеле-кораблике «Маленькая Швейцария», пришвартованном у набережной Петербурга… Если же у вас не хватает денег на роскошный трехзвездный отель (такое случается и не с одними русскими), может, добудете комнату в совсем уж дешевом отельчике «Ле Комерс». Я-то и вовсе мирно уснул бы в своем спальном мешке, постелив его под деревом, как спал во время былых прогулок по Франции. Во всяком случае, спешить прочь не стоит. Городок Виллер-Котре лежит у края живописного, великолепного (площадью в 13 000 гектаров) леса Ретц (или леса Виллер-Котре), по которому вы спозаранку (хоть на машине, хоть и вовсе пешком – всего-то 12 километров) доберетесь до прелестной старинной деревушки Лонпон, на главную, и единственную, улицу которой вы войдете через ворота, воздвигнутые в XIII веке и каким-то чудом уцелевшие. Отсюда дорога шла в грандиозный старинный бенедиктинский монастырь, церковь которого была освящена в 1227 году в присутствии короля Людовика Святого. Обширный фасад разрушенной церкви, уцелевшие монастырские корпуса, могучие стены и контрфорсы – впечатляющие свидетельства былого могущества, былых войн и былого варварства разрушителей. В одном из монастырских помещений XIII века нынче устроен замок. Сохранился и один из фасадов XVII века, а также старинная, может, единственная в своем роде печь (не печь, а целая котельная), обогревавшая некогда залу братского корпуса…

После незабываемой лесной прогулки в Лонпон можно вернуться в Виллер-Котре и двинуться к югу. В каких-нибудь девяти километрах южнее Виллер-Котре лежит на берегу реки Урк, на склоне холма, старинный городок Ла-Ферте-Милон (La Ferté-Milon) со своим собором и руинами замка, с узкими улочками и явно ощутимым присутствием того, что путеводители скромно называют «атмосферой Средневековья».

Известно, что 27 октября 884 года в часовню здешнего замка перенесены были из парижского аббатства реликвии святой Женевьевы, стало быть, в IX веке был уже здесь и замок. Вначале он принадлежал графам Вермандуа и графам Фландрским, затем короне, а еще позже королем Карлом VI был передан его брату Людовику Орлеанскому, который в самом конце XIV века затеял грандиозную его перестройку, но не слишком много успел сделать, так как был убит в 1407 году. Замок выдержал немало осад и битв, да и нынче его величественные руины высятся над городком. Среди прочих памятников старины украшают городок два замечательных храма XV и XVI веков – собор Нотр-Дам и церковь Сен-Никола.

Но больше всего гордится городок Ла-Ферте-Милон тем, что здесь родился и провел свои детские годы великий французский драматург Жан Расин. Он появился на свет в 1639 го-ду в семье здешнего чиновника, в двухлетнем возрасте потерял мать, а в четырехлетнем стал круглым сиротой. Растила его бабушка с отцовской стороны, мадам Мари Демулен, которую он привык называть матерью. Когда Жану было десять лет, бабушка решила постричься в монахини и поселиться в том же монастыре Пор-Руаяль, куда ушла еще раньше тетушка Агнеса. Отцы из Пор-Руаяля согласились бесплатно заниматься с мальчиком, уже освоившим азы французской азбуки в родном Ла-Ферте-Милоне. На долю святых отцов из Пор-Руаяля выпал более ответственный этап воспитания (позднее воспитателям, как бывает нередко, довелось испытать разочарование в результатах своих усилий). Жан Расин обучался позднее в коллеже в Бовэ, прошел класс философии в коллеже Аркура и начал писать стихи. По случаю женитьбы короля Людовика XIV Расин сочинил оду королеве – «Нимфа Сены», после чего обратился к писанию трагедий. Встревоженные тем, что воспитанник их вступает на греховную стезю театра, святые отцы отправили его в Юзе, подальше от суетного Парижа, но упорный юноша, затаив обиду на своих воспитателей, использовал это уединение для написания новых пьес, две из которых он поставил, как выражаются, «на театре», вернувшись для этого в Париж в 1664 году. Это привело к его разрыву с монастырскими воспитателями. В последовавшее десятилетие Расин написал множество трагедий, одна из которых («Андромаха») позволила ему одержать победу над его соперником Корнелем, стяжать славу и снискать благоволение короля. Он стал придворным, вел вполне светскую, рассеянную жизнь, получил от короля (совместно с Буало) положение королевского историографа и почти перестал писать драмы (разве что по личной просьбе мадам де Ментенон). И все же в конце жизни (в 1694 году) он написал «Духовные песнопения» и «Краткую историю Пор-Руаяля» (оба произведения ждали издания больше полвека), а также завещал похоронить его в монастыре Пор-Руаяль рядом с наставником его Амоном. Когда монастырь и его кладбище были разрушены и осквернены по приказу короля, вдова Расина перенесла останки мужа (что уж там она нашла?) в знаменитую церковь Сен-Этьен-дю-Мон (ту самую, что близ Пантеона, на горе Святой Женевьевы в Париже).