Костя вдруг подумал: это правда. Его никто не охраняет.

– А в моем возрасте можно креститься? – спросил он.

– В любом можно. Хотите, наш батюшка вас окрестит? – Снегурочка обернулась и посмотрела на Костю новогодними глазами.

– Хочу, – серьезно ответил Костя.

Снегурочка достала из сумки маленькую книжечку величиной с карманный блокнот. Протянула Косте.

– Это молитвенник, – объяснила она. – Тут на последней странице наш адрес и телефон.

– Телефон храма?

– Нет. Телефон нашего православного издательства. Меня Рита зовут. Скажете: позовите Риту.

Костя взял молитвенник. Положил в карман.

– А для себя лично вы что-нибудь хотите? – спросил Костя.

– У меня все есть.

– Ну… У английской королевы тоже все есть, и даже больше, чем у вас. И то ей что-то надо…

– А чего у нее больше? Король? Так он мне и даром не нужен. Королевство? Я без него обойдусь. А остальное у нас одинаково: земля, хлеб, вера…

– Стоп! – скомандовал Костя.

Машина встала. Костя вышел. В кармане лежала начатая пачка. Он отсчитал семь сотенных банкнот и протянул. Почему семь, он не знал. Так получилось. Семь – мистическая цифра. Семь дней – это неделя.

Снегурочка включила свет. Долго смотрела на деньги. Потом спросила:

– Что это?

– Жертвоприношение, – ответил Костя.

– Спаси вас Бог, – просто сказала Снегурочка. – Приходите, если что…

– Можно вопрос? – спросил Костя.

Рита выжидательно смотрела на него.

– Если вы веруете, зачем краситесь?

– Так красивее. Господь не против. Он на такие мелочи внимания не обращает…

Машина весело фыркнула и ушла.

Костя сделал маленькое открытие: «милостыня» – от слова «милость». Сделайте милость… Явите божескую милость… Значит, милость угодна Богу, как творчество, как любовь. Костя посожалел, что у него мало денег. Оказывается, миллион – не так уж много. Это даже мало на самом деле…

– А вы мне снились, – обрадовалась старуха. – И еще знаете что? Битые яйца.

Костя прошел и разделся. Старуха журчала, как весенний ручей:

– Раньше битые яйца снились мне к деньгам. А сейчас – просто к битым яйцам. Я пожарю вам омлет с сыром.

Старуха ушла на кухню.

Костя достал из сумки десять пачек и положил их на середину стола.

Стал ждать.

Старуха вошла с тарелкой. Остановилась. Строго спросила:

– Что это?

– Сто тысяч, – смущенно отозвался Костя. – За дачу. Я покупаю у вас дачу. Вы не против?

– Я против того, чтобы грязные деньги лежали на обеденном столе.

– Почему грязные?

– Вы представляете, через сколько рук они прошли? И что это были за руки… Уберите их куда-нибудь.

Костя перенес деньги на подоконник.

– Подите вымойте руки, – попросила старуха.

– Я же вилкой буду есть, – возразил Костя.

– А хлеб?

Костя послушно отправился в ванную комнату. В ванной была стерильная чистота, как в операционной. Костя понял, что у старухи – мания чистоты. Деньги для нее – источник грязи. Но не только. Деньги – это потеря загородного дома, который помнит ее маленькой и молодой. А вместо этого куча денег, как битая скорлупа.

Костя вернулся в комнату. Старуха сидела, глядя в стол.

– Они сказали, что никогда не вернутся в Россию, – проговорила старуха.

Костя понял, что речь идет о сыне и о его семье.

– Они сказали, что в Америке лучше их детям. Дети – уже американцы.

– А им самим? – спросил Костя.

– Им самим трудно. Эмиграция – это всегда стресс.

– Значит, свою жизнь под ноги детям? – спросил Костя.

– И мою тоже. Но зато теперь у меня есть много денег. Я буду менять их на рубли и докладывать к пенсии. Как вы думаете, сколько надо докладывать?

– Если скромно, то долларов двести, – предположил Костя.

– Значит, сто тысяч разделить на двести – будет пятьсот месяцев. В году двенадцать месяцев. Пятьсот делим на двенадцать – сорок. Мне хватит на сорок лет… Я буду покупать куриные сосиски в супермаркете.

– А в Америку вы не хотите переехать?

– Не хочу. Зачем я буду путаться у них под ногами? Там вместе не живут. Не принято. Это в Индии живут вместе. Чем ниже уровень жизни, тем крепче связь поколений.

Костя слушал, но ему казалось, что его никогда не коснутся старость, ненужность. У него все – здесь и сейчас.

Он подошел к телефону и набрал номер Кати. Мобильный был отключен, а домашний занят. Катя не прекращала работу дома, вела деловые переговоры по телефону.

Костя вернулся к столу. Старуха разливала чай.

– Это деньги ваши или ее? – Старуха кивнула на телефон.

– Мои.

– У вас такие деньги?

– А что?

– Ничего. Вы не производите впечатления делового человека.

– А деловые – они какие?

– Они сначала едут в нотариальную контору, оформляют сделку, а уж потом расплачиваются.

– А мы – наоборот, – сказал Костя. – Сегодня деньги, завтра стулья. Какая разница?

– Деловые люди держат деньги в западном банке, а не носят с собой. Деньги должны работать.

– А вы откуда знаете?

– От своего сына. Он знает.

– У меня нет счетов в западных банках, – сказал Костя.

– Я могу вам помочь. Вернее, мой сын. Хотите?

– Не знаю. Я подумаю…

– Подумайте. И звоните. Мне кажется, мы будем дружить.

– Мы будем крутые и деловые, – улыбнулся Костя.

– Мы никогда не будем крутые, но голыми руками нас не возьмешь…

Костя снова набрал Катю. Телефон был занят вглухую. Проще доехать и кинуть камнем в окно.

* * *

Костя доехал и поднялся на лифте.

Дверь мог открыть Александр, но это не имело значения. Костя только увидит Катю и отметится: вот он я. Вот она – ты. Он не мог уехать на дачу, чтобы не повидаться и не отметиться.

Открыла Надя, собачья нянька. Они держали специального человека для собаки, и это было логично. Хозяев целыми днями не было дома, а собака, молодая овчарка, должна есть, и гулять, и общаться.

Овчарка рвалась с поводка и буквально вытащила Надю за дверь. Они удалились на вечернюю прогулку.