– Это надолго! – Ору я, стараясь удерживать равновесие и сопротивляясь ветру. – Может, лучше переждать?

– Здесь?

Мы с Бьорном смотрим друг на друга неотрывно. Кажется, что только наши взгляды удерживают нас в вертикальном положении. В этой тьме, среди бушующей стихии, его глаза – единственное, что напоминает о теплом, светлом, прозрачном небе, полном спокойствия. Когда он смотрит на меня, они наливаются голубым, и в них нет ни единого намека на что-то сверхъестественное и нечеловеческое. Этот взгляд и есть настоящий Бьорн.

Интересно, он так же смотрит на Лену?

От этих мыслей внутренности сковывает холодом, но желание приблизиться к парню никуда не исчезает.

– Нея! – Кричит он.

И я вдруг понимаю, что новым порывом ветра меня едва не сбивает с ног. Хельвин оказывается быстрее: хватает меня в охапку и прижимает к своей груди. Все смешивается: потоки дождя, грязь на нашей одежде, прикосновения, вздохи, взгляды.

Но посреди этой тьмы и мешанины мы по-прежнему смотрим друг другу в глаза. И я ощущаю, как сильно и быстро бьется сердце в его груди.

И даже ливень отступает, оставаясь где-то за кулисами этого внезапного единения.

– Нам нельзя. – Шепчу я, видя, как приближаются к моим губам его губы.

– Кто сказал? – Спрашивает Бьорн.

Его левая рука лежит на моей пояснице, а пальцы правой осторожно касаются щеки. Я чувствую обжигающее тепло его пальцев и забываю, как нужно дышать.

– Неважно. Ты и сам знаешь.

Он, вероятно, думает, что речь о Лене и Микке, но мои мысли гораздо шире: мало того, что парню придется убить меня, как только он узнает правду о моей внутренней сущности, так мы еще можем и оказаться родственниками – причем, вероятность этого стремится процентам к ста.

– Покажи мне того, кто против, и я разорву его на части, как этого драуга. – Твердо говорит Хельвин.

Стук наших сердец заглушает любые звуки. Мое вот-вот вырвется из груди.

– Бьорн… – выдыхаю я ему в губы.

– Или против ты? – Он сжимает руку на моей талии еще крепче.

Теперь я практически пью его дыхание и тону в его глазах.

– Я не…

Хельвин не дает мне закончить фразу.

Целует меня так яростно и властно, что у меня голова идет кругом. Его губы мягкие, горячие, и они моментально забирают мою дрожь. Я целую Бьорна в ответ.

Целую. Его. В ответ.

Вкладываю в этот поцелуй всю боль и всю страсть, что переполняют меня. Все чувства, что не способно вместить сердце. Я целую его впервые, но точно знаю, что в последний раз – это неправильно, и потому никогда не должно повториться.

Целую и плачу – все равно не заметит. Слезы смешиваются с дождем, и я почти стону от боли. Душевной боли, ведь Бьорн стискивает меня в своих могучих объятиях так крепко, что мне не хочется разлучаться никогда.

У этого поцелуя вкус надежд, которым не суждено сбыться, и отчаяния, что горит огнем у меня в груди. У него вкус радости и горечи. Мы перемазаны грязью и залиты дождевой водой, но этот поцелуй – самое чистое и романтичное из всего, что со мной происходило в жизни.

– Прошу прощения, что вынужден прервать столь важный процесс. – Ульрик кладет руку на плечо Бьорна. – Но думаю, нам стоит поспешить… свалить отсюда! – Он повышает голос, чтобы перекричать шум дождя.

Я отшатываюсь от Хельвина и машинально подставляю к лицу ладонь. Губы горят, а в груди холодит от ощущений. Ульрик стоит рядом, поддерживая Сару. На этот раз подруга решила идти сама, опершись о его плечо и обхватив рукой шею. В ее глазах недоумение от увиденного. Но не осуждение.

– Конечно. – Прочищает горло Бьорн. – Он тоже подхватывает Сару с другой стороны под руку.

– Никаких мертвых рыб, никаких мертвых рыб. – Бубнит подруга, ковыляя между парнями по мокрой траве.

Я понимаю, о чем она. Эти слова предназначаются мне.

– Что? Какие рыбы? – Наклоняется к ее лицу Улле.

Дождь хлещет по их спинам.

– Это цыганское заклинание от дождя, – объясняю я, двигаясь за ними.

Пожалуй, Сара права: поцелуй Бьорна понравился мне больше поцелуя Микке. Но это ничего не значит. Ничего.

Ничего?

Дождь и не думает стихать. Мы уже вымокли до самых костей.

– Телефону конец! – Констатирует Ульрик, потрясая в воздухе аппаратом, а затем прячет его в карман.

Они идут дальше, а я плетусь за ними, устало утирая влагу с лица. Мой сотовый тоже сдох, и, скорее всего, от воды, которой наполнены мои карманы и вся моя одежда. Не реагирует ни на какие действия, даже фонарик не включишь.

– Там! – Кричит Сара. – Я вижу просвет.

Лес становится реже, и вдали действительно будто виднеется менее темный участок. В непроглядной дождливой черноте сразу и не разберешь – не померещилось ли.

– Все верно. – Подбадривает ее Бьорн, помогая продолжать путь. – Мы почти пришли.

Сара хромает, стараясь не наступать на раненую ногу. Улле заботливо придерживает ее на каждом шаге.

– Что это? Огни? – Я ускоряю ход, заметив блики.

– Похоже на то. – Отвечает Улле и делает то же самое.

Сара тоже послушно прибавляет хода. Не в ее правилах жаловаться на боль.

– Похоже, мы промахнулись, но только слегка. – У Бьорна первым получается разглядеть фонарные столбы и сетчатую ограду. – Это механический заводик с обратной стороны кладбища. Пройдем вдоль него, и мы на месте.

– Никогда так не мечтала оказаться на кладбище, как сейчас! – Выдыхаю я.

Едва мы выбираемся из лесных оков, как меня накрывает облегчение. Плевать на дождь, но двигаться по захваченному тьмой лесу – то еще удовольствие. В шуме ветра и скрипе деревьев постоянно ощущается затаившаяся опасность, а среди кустов мерещатся жуткие глаза хищников и неведомой нежити.

– Потерпи, еще чуток. – Просит Сару Ульрик. – Вот, давай-ка сюда. – Он снова берет ее на руки.

Здесь, в отсветах фонарей, хорошо видно, какие мы промокшие, уставшие и потрепанные. Одежда Улле давно потеряла былой лоск, да и об обуви уже нечего заботиться – она вымесила всю возможную лесную болотистую грязь.

– У Асмунда в церкви мы сможем позвонить. – Перекрикивает дождь Бьорн. – Там же должна быть его машина, возьмем ее и сами доедем до больницы.

– Сначала осмотрим крайние могилы! – Командует Сара, указывая на кладбищенскую изгородь. – Дождь не стихает, а, значит, скоро он смоет все следы без остатка!

– Может нам разделиться? – Предлагает Улле.

– В любом случае, наш путь теперь лежит через этот край кладбища. – Отзывается Бьорн, подбегая к задней калитке. – По пути к церкви будем осматривать все могилы. – Он дергает калитку, слышится лязг. – Заперто! Здесь замок!