Конни снял номер на двоих в маленькой гостинице на окраине Леобена. Он предусмотрительно заказал обед и ужин в номер, и до следующего утра они из номера не вышли. Ужин был с шампанским, и Кристи огорчилась, что Конни тратит слишком много денег. Но он легкомысленно качнул головой. Они не виделись больше года, и такое событие просто необходимо отметить шампанским.

Кристи привезла ему в подарок несколько тщательно подобранных галстуков, темно-коричневый джемпер и дорогую электрическую бритву фирмы «Браун». Бритву Конни сразу же опробовал, крутясь перед небольшим зеркалом в тесной ванной комнатке отеля. А примерить джемпер он так и не успел, потому что Кристи вовсе не хотела, чтобы он одевался.

Год воздержания и ожидания лишил её прежней скромности. Когда они остались одни в номере и Конни запер дверь, она с таким пылом прижалась к нему всем телом, что Конни стало жарко. Они не захотели тратить впустую ни одной секунды. Она и раздеться не успела, как Конни уже вонзился в нее. «Делать это стоя? Боже мой, это же совершенно неприлично», — мелькнуло у неё в голове, но уже через секунду все это ровным счетом не имело никакого значения.

Они стащили с себя одежду уже только в ванной, вместе полезли под душ и здесь вновь любили друг друга. Кристи обеими руками держалась за стойку старого душа, струи воды били её прямо в лицо, и она с ума сходила от счастья.

Конни заснул сразу, как только они улеглись на широкую двуспальную кровать. Кристи укрыла его простыней и, надев привезенную с собой пижаму, прикорнула рядом. Когда Конни проснулся, то, ни слова не говоря, стащил с неё эту пижаму, и все началось сначала. В первый день поговорить им так и не удалось.

На следующее утро она повела Конни на прогулку. Все было, как раньше: она рассказывала, он слушал. Только когда они присели на скамейку на центральной площади города, Конни вдруг сказал:

— Я очень скучал. Мне без тебя плохо.

У Кристи на глазах выступили слезы. Она взяла его под руку и тихо, чтобы никто не слышал, сказала:

— Может быть, переедешь ко мне?

Конни покачал головой.

— Ты знаешь, что это невозможно. Разве я могу бросить родителей? Да и как у вас ко мне отнесутся… Представь себе, офицер госбезопасности из Советского Союза переезжает в Западную Германию. Такой шум поднимется, что жизни у нас с тобой никакой не будет. Ты работу потеряешь.

— Новую найду, — сказала Кристи.

— Найдешь, да не такую, какая тебе нравится, — резонно возразил Конни. — Все будут относиться к тебе подозрительно. «Ее муж был офицером советской госбезопасности!» Никто же не станет разбираться, что я всего лишь технарь и военную форму никогда не надевал.

Разговор у них получился грустный. Вокруг на площади было полно больших и маленьких ресторанов и кафе. Перед ресторанами на тротуарах стояли столики, и люди, раскрасневшиеся на морозе, пили глинтвейн. Блестели высокие стеклянные стаканы с рубиновым вином. Когда двери открывались и выбегал официант с подносом, уставленным стаканами с глинтвейном, из кабачков доносилась музыка. Пахло поджаренными сосисками, корицей и бочками — винными и пивными.

В другое время Конни уже давно заказал бы себе пива, но сейчас он сидел на скамейке тоскливый и угрюмый.

— Хочешь, я перееду к тебе? — предложила Кристи.

Конни с надеждой посмотрел на нее.

— А ты смогла бы?

— Да, — твердо ответила Кристи.

Конни поцеловал её и обнял, хотя не любил этого делать на публике. «Я человек старого воспитания», — говорил он.

— Но твои родители — что они скажут? — спросил Конни.

— Я уже взрослая, — улыбнулась Кристи. — У вас ведь безработных нет, проживем.

Конни вдруг опять нахмурился.

— Ну что случилось? О чем ты задумался? — озабоченно спросила Кристи.

— Тебе не поверят, — нехотя сказал Конни.

— Кто?

— Наши. Решат, что ты выполняешь задание западногерманской разведки.

— Но это же глупость! — возмутилась Кристи.

Конни пожал плечами и замолчал.

Кристи сдалась первой.

— Что же делать?

— Может, пообедаем пока? — предложил Конни.

Австрия формировалась под влиянием трех культур — романской, германской и славянской. В ресторане Кристи сразу поняла, что слияние народов отразилось прежде всего на кухне. Австрийцы — сибариты, они оставили себе кухню тех народов, которые после Первой мировой войны с радостью покинули развалившуюся Австро-Венгерскую империю.

В меню были гуляш и цыпленок в соусе, они перешли к австрийцам от венгров. Гусь с яблоками — подарок поляков. Творожные кнедли и маковые струдели — от чехов.

Конни выбрал венский шницель, который на самом деле родом из Византии. Ему принесли огромную тарелку с мясом, картофелем и овощами, и его настроение улучшилось. Кристи заметила, что таких гигантских порций ни в Советском Союзе, ни в Западной Германии не подают.

Еще в Кельне, заглянув в телефонный справочник австрийской столицы, Кристи обнаружила, что немецких фамилий здесь меньше, чем славянских, венгерских и итальянских. «Не поймешь, в какой стране находишься», — подумала Кристи.

Глядя сейчас на ресторанную публику, Кристи решила, что австрийцы лишь очень отдаленно напоминают немцев. Австрийцы веселились с непосредственностью и живостью итальянцев. Но пили не вино, а пиво, причем заказывали сразу литровые кружки. И Кристи удовлетворенно подумала, что все-таки в австрийцах осталось немного немецкой крови, которая жаждет пива.

— Есть у меня одна идея, — пробурчал Конни, пережевывая свой шницель.

Конни не смогла отучить его разговаривать с набитым ртом. Но сейчас было не до правил хорошего тона.

— Надо, чтобы тебе наши поверили. Убедились, что ты против них ничего не замышляешь, тогда они разрешат нам жить вместе. Ты переедешь в Москву, нам дадут квартиру, может быть, дачу. Тебе работу подыщут, — сказал Конни.

— А что для этого требуется? — заинтересованно спросила Кристи.

Она знала ответ.

Конни внимательно посмотрел на нее.

— Помнишь Григория Алексеевича, который с тобой в милиции разговаривал?

Кристи кивнула.

— Он хороший мужик. Он к тебе проникся уважением. За твердость и волю. Ты когда уехала, он мне сказал: «Повезло тебе, Конрад, с такой девушкой. Держись за нее».

Конни опять занялся своим шницелем. Кристи нетерпеливо спросила:

— И что твой Григорий?

— Он может нам помочь. У него авторитет знаешь какой!

— И как с ним встретиться?

— Можно к нам поехать, в Москву, — сказал Конни. — А лучше ему позвонить, он сюда приедет.

Конни покончил со шницелем, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и удовлетворенно откинулся на стуле.