Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Как мы редко видимся с тобой», – подумал Артур, с благоговением тронув губами солоноватую воду.
И вдруг понял, что капли на Сашкиных щеках – это не морская вода. Поймав его взгляд, она шмыгнула, но ничего не сказала. Он и сам знал, кем были заполнены ее мысли. Чуть запрокинув голову, Сашка молча подставила лицо влажному ветру. Артур тоже не произносил никаких слов – любые мельчают от близости вечной стихии.
Они стояли по колено в воде, не раздеваясь, ведь приехали сюда не купаться. Чтобы сказать о любви, не нужно снимать одежду… Мягкие волны подкрадывались осторожно и до сих пор не замочили края шортов, впрочем, это их заботило меньше всего.
В этот миг одинокая маленькая медуза сама легла в ладонь Артура, точно посланная морем. Ускользающая жизнь…
– Подставь руки.
Она взглянула на него удивленно, потом заметила прозрачное тельце и соединила ладони лодочкой. Осторожно перелив медузу, Артур прошептал:
– Это посланница. Море приветствует нас.
Добился своего: Сашка улыбнулась и что-то прошептала медузе, поднеся ее к губам. Потом опустила руки в воду и развела ладони.
«Испытало ли это существо страх перед возможной смертью? Или даже этого ей не дано? Может, так и лучше… Без мыслей, без страданий…» Артур попытался проследить за медузкой, но та мгновенно слилась с водой, с каждой минутой набиравшейся зелени. И это тоже, как и все в мире, напоминало об Оксане, которая ждала на берегу… Они никак не могли решиться расстаться с ней. Уже навсегда.
«Это лучше, чем гнить в земле, – Артур смотрел на темных юрких рыбок, снующих у ног. – Я был бы не прочь так же раствориться в море… Только кто сделает это для меня? Сашка? А вдруг я стану таким вредным старым хрычом, что она и знать меня не захочет? Или к тому времени эта девочка просто забудет обо мне… У нее будет своя жизнь, полная новых людей, и они, конечно же, будут ей дороже, чем я. Так и должно быть… Я стану для нее такой вот медузой, которая была с ней только миг, а потом растворилась в прошлом».
– Пора, – проронила Сашка, трогательно вытянув шею.
Ее взгляд был устремлен в дымчатую даль, где неожиданно появился белый парус, и стало ясно, что это показалось ей добрым знаком. Они заранее договорились, что проведут церемонию прощания без пафоса, от которого коробило обоих. Не станут нанимать дельтаплан, чтобы развеять Оксанин прах, и не полезут на высокую скалу, откуда их могут увидеть. Они просто нашли кусочек побережья, где не бывает отдыхающих и море пребывает в своей первозданной чистоте. Оксане тут понравилось бы…
Ничего не ответив, Артур сходил за шкатулкой, вернулся к Сашке и встал рядом. Она покосилась на руки, державшие ее маму, потом решительно повернулась и взялась за крышку. Он заметил, что пальцы ее не дрожат: «Крепкий орешек». Сунув руку в щель, Сашка достала горсть праха, порывисто втянула воздух и дунула на раскрытую ладонь.
Боковой ветер подхватил невесомые крупинки, понес над водой вдоль кромки моря. Сашка опять заплакала – так беззвучно, что Артур не сразу это заметил. Его не смутило бы даже, если б она зарыдала в голос, но девочка не издала ни звука, только лицо ее некрасиво кривилось. Логова она не стеснялась, он был своим.
Свою часть миссии она выполнила. Поняв это, Артур поднял крышку. Легкое серое марево взвилось над раскрытой шкатулкой, но он успел собрать горсть. Не стесняясь присутствия Оксаниной дочери, он поцеловал ее прах и облизал губы. Может, со стороны это выглядело жутковато, но ему хотелось, чтобы крупица любимой женщины слилась и с ним самим, не только с морем. Остальное Артур развеял, как и хотелось Оксане.
– А что делать со шкатулкой?
Логов взглянул на Сашку с удивлением: об этом он не подумал… А вопрос был резонным – не выбрасывать же ее!
– Давай заполним ее морскими камешками и ракушками, – нашелся он. – По-моему, это будет…
Слово «справедливо» застряло у него во рту. Не было ничего справедливого в том, что Оксану убили и мир лишился красивой и доброй женщины, солнечной и теплой, как это море сейчас. Он просто привык произносить его как кредо своей жизни: Артур Логов служил делу восстановления справедливости. Хотя в такие минуты и сам переставал верить в то, что она существует на свете. Ну да, он поймал убийцу, но разве это вернуло Оксану им с Сашкой? Или сделало их менее несчастными? По сути, это ничего не изменило, кроме того, что зло было наказано.
«И то хорошо, – подумал он, наблюдая, как оживилась Сашка, отыскивая на берегу необычные камешки. – Я не Господь Бог, большее мне не под силу…»
– Смотри какой! – Сашка подбежала к нему, уже сияя радостью, и протянула раскрытую ладонь. Ту самую…
Теперь на ней лежал забавный со вмятинами и выступами маленький камень, разрисованный песчано-серыми загогулинами, местами четко очерченными тонкими черными штрихами.
– Я таких не видел, – похвалил он.
А Сашка уже побежала дальше, сунув камешек в карман желтых шортов, украшенных зелеными травинками.
«Как бы не потеряла!» – подумал Артур с тревогой.
Можно было сразу положить камень в шкатулку, которую он снова установил на берегу, но Сашке, видно, хотелось наполнить ее разом, вытеснить зияющую пустоту.
Он начал помогать ей, подбирая «куриных божков» – таких в Подмосковье не найдешь! И даже отыскал крохотное светлое сердечко… Артур подумал оставить его себе, как память об Оксане, но решил, что Сашке оно пригодится больше. Наверняка он сам забудет о камешке, погрузившись в пучину дел, а девочка будет носить его в маленьком кармашке сумки и доставать в самые тягостные минуты. А такие наступят… Куда от них денешься?
– Это тебе от мамы, – произнес он так уверенно, словно это было чистой правдой.
И Сашка неожиданно вспыхнула, разглядывая сердечко. Ее дрогнувшие губы улыбнулись, потом уголки едва заметно дернулись вниз, но она справилась с собой и посмотрела Артуру в глаза:
– Спасибо.
И крепко сжала кулачок.
* * *
Теперь они могли говорить о расследовании, не считая, что тем самым совершают предательство. Главная их миссия была выполнена, можно было сосредоточиться на поисках Павла.
Перебрав в уме варианты – с кого начать? – Артур решил, что не грех в
