— А как ты живешь? Как муж, ребенок? — вдруг спросила Марина.

— Спасибо, у меня все хорошо.

— Ты ответила так же и в прошлый раз.

— Значит, я говорю правду.

— Не скучаешь по работе? — внимательно глядя на Валю, снова спросила Марина. Она снова почувствовала себя виноватой в том, что знает все о романе между Алисой и Вадимом Беловым. Однажды она долго молчала, скрывая правду от Ляльки, теперь эта красивая, добрая женщина становится заложницей прошлого и пытается изменить ее беспросветную жизнь. Марина хотела услышать какие-то намеки Вали на необходимость уйти с работы именно в то время, о том, что обстоятельства вынудили ее так резко изменить свою жизнь; какие-то мимолетные фразы о проблемах в семье. Или хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться и разобраться в том, почему в один прекрасный день кабинет невропатолога остался сначала без медсестры, а потом — и без врача. А получалось, что это произошло не потому, что обе женщины узнали, что любят одного мужчину и не смогли сосуществовать рядом, — простое стечение обстоятельств.

— Не скучаю, поверить не могу, что это произошло со мной. Если бы ты знала, как я мечтала об учебе в институте, дипломе врача, а сейчас мне это не нужно. Я изменилась и ни о чем не жалею, — ответила Валя.

— Это здорово, — Марина поняла, что Валя не связывает ее имя с тем, что происходило за ее спиной между Вадимом и Алисой, или тщательно это скрывает. Хотя Белова не казалась ей коварной женщиной, желающей приблизить ее к себе ради получения информации. Марина мысленно отругала себя за необоснованную подозрительность и протянула руку. — Ну, до встречи.

— До скорой встречи.

Валя смотрела, как Марина быстро направилась к входу в школу. Она была такая маленькая, худенькая, что со спины совершенно не выделялась на фоне суетившихся вокруг подростков. И даже ее яркие, уложенные необыкновенными волнами волосы уже нисколько не выглядели вызывающе. Валя усмехнулась, представив, какой нагоняй могла получить старшеклассница в ее время, наберись она смелости явиться с подобной прической в школу. Современные девчонки не носят обязательной коричневой формы с черным передником, позволяют себе длинные, покрытые лаком ногти, у каждой свой неповторимый стиль — на внешний вид сейчас мало обращают внимания. Но Валя не могла однозначно ответить, нравятся ей эти перемены или нет. Скорее — нет.

Валя повернулась и пошла в сторону метро. Она шла, сдерживая улыбку. Она почувствовала, что стала старше и мыслить начала по-другому — критика молодого поколения тому подтверждение. Значит, постепенно она попала в разряд взрослых, которые всегда на все смотрят иначе, чем дети. Белова вспомнила слова песни: «Детство кончится когда-то, ведь оно не навсегда…» В этой жизни вообще нет ничего вечного и неизменного — поток мыслей, обрушившийся на молодую женщину, заставил ее замедлить шаг. Она прошла мимо остановки метро, передумав заезжать за Вадимом в его офис. Внутренний голос подсказывал, что ее появление там сейчас нежелательно. Она решила отложить разговор о Марине до того, как он приедет с работы домой.

Валина интуиция не подвела ее: Вадим вернулся домой с плохими новостями. С порога он резким движением расстегнул «молнию» на куртке и глухо сказал:

— У нас неприятности — Костя в больнице.

— Что случилось? — Валя почувствовала, как похолодели кончики пальцев, неприятные мурашки побежали по телу. Она уже передумала говорить о встрече с Мариной.

А произошло совершенно непредвиденное. Костя в кои-то веки решил вернуться домой пораньше. Хотел сделать сюрприз Вике, которая конечно же обрадовалась бы возможности пообщаться с ним больше обычного. Работа отнимала много времени, объемы продаж в магазине росли, фирма «Байт» становилась все более известной и завоевывала все большее число клиентов. Это не могло не радовать Костю, но с другой стороны — вызывало недовольство со стороны Вики: она зачастую устраивала мужу некое подобие истерики. Особенно с появлением Ксении настроение Вики могло резко измениться в сторону нагнетания ссоры, если Костя звонил и предупреждал, что задержится.

В этот день Вадим решил, что его компаньону запросто можно уйти с работы после обеда. Конец недели предполагал большую бумажную работу, которую Белов обычно брал на себя. Костя конечно не сидел без дела, но, зная, как нелегко было Вале, пока Димка был крошкой, Вадим использовал любой повод, чтобы вытолкать Костю домой пораньше. Удавалось это не всегда, но в эту пятницу Проскурина не пришлось уговаривать. Он позвонил Вике, что скоро будет, и через несколько минут вышел из офиса.

Вадим просматривал финансовые отчеты, когда зазвонил телефон — взволнованным голосом Вика сказала, что в подъезде на Костю напали, отобрали барсетку, сняли куртку, сорвали золотую цепочку и обручальное кольцо, а главное — сильно избили. Белов не мог поверить услышанному. То, что слишком часто происходило в последнее время с абсолютно незнакомыми людьми, теперь коснулось непосредственно одного из самых близких друзей Вадима. Он закрыл кабинет, сказал ребятам, работавшим на сборке, что уезжает по делам, и поручил Степану Доценко — одному из тех, с кем они начинали дело, — сдать после ухода здание под охрану.

Белов помчался к Проскурину и застал его в жутком состоянии, лежащим в спальне на кровати. Лицо его напоминало изуродованную после очередной разборки физиономию крутого парня из американского боевика. Глаз не было видно из-за сильной отечности, кровоподтеков, на носу — повязка, губы неестественно красные, опухшие, едва шевелились. Проскурин пытался шутить, но Вадим покачал головой.

— Не надо, дружище, — и обратился к Вике, — я так понимаю, что милиция уже в курсе?

— Да. Все формальности соблюдены, но я не уверена, что этих артистов найдут, — ответила Вика. — Пойдем на кухню, я тебе все расскажу, а он пусть поспит. Медсестра только что сделала ему укол.

Сидя за чашкой кофе, Вадим узнал некоторые подробности: нападавших было двое. Скорее всего — местная шпана, давно «пасшая» богатенького дядю. Ударили сзади по голове, затащили в лифт и выдали все, на что способны. Самое неприятное — в украденной барсетке находилось несколько документов, которые не должны были выходить за пределы офиса. Костя расстроился больше из-за них, нежели из-за денег.

— Хорошо, если им были нужны только деньги. Надеюсь, что это обычные щипачи, а не нанятые кем-то парни, — Вика выглядела очень озабоченной. Она всегда была в курсе дел фирмы, поэтому Вадим не удивился тому, что Проскурина сказала после минутной паузы. — Завистников на Руси всегда хватало. Зависть — чувство, передающееся у нас по наследству: чем меньше наследство, тем больше зависти.

— Не утрируй, Вика, — борясь с желанием закурить, заметил Белов. — Мы не такие уж великие коммерсанты, чтобы нами заинтересовались те, кому это не нравится. Мы делимся с кем нужно, общаемся с кем нужно.

— Если ты в курсе Костиных планов, то я удивляюсь твоему спокойствию. Ты же знаешь — ему нужен весь мир!

— Я рядом для того, чтобы приводить его в чувство после безудержных полетов фантазии, — улыбнулся Вадим, но под осуждающим взглядом Вики добавил: — Правда, нельзя не отдать должное тому, что пока все наши задумки воплотились в реальность. И все-таки ты не должна говорить, что наше движение вперед прибавляет нам проблем.