— Я тоже могу подтвердить, только вот… — Валя боялась сказать что-то критическое в адрес Марины, но природная честность взяла верх. — Единственное, что не сочетается с твоим обликом, — цвет волос. Почему рыжий? У тебя были такие красивые светлые волосы, природный замечательный цвет.

— Я всегда была серой мышкой. Что хорошего в моих пшеничных хвостиках?

— Себя нужно любить — это проверенный факт.

— Ерунда. Нет, я хотела хоть в чем-то стать похожей на нее. Это глупо, по-детски, но так я пыталась обмануть саму себя, — Марина закурила еще одну сигарету, прикуривая от тлеющего окурка. Она замедлила шаг и, зябко поведя плечами, покачала головой. — Я никогда не смогу вернуть ее. Она меня бросила, а я все еще скучаю. На последние деньги покупаю ей какие-то подарки, держу в морозилке мороженое — она его обожает.

— Кто, Марина? О ком ты говоришь? — неожиданный оборот разговора удивил Валю.

— Об Алисе, Алисе Захаровне Зингер, с которой ты работала в одном кабинете, а я с завистью каждый раз смотрела тебе вслед. Ведь ты столько времени проводила с моей Лялькой. Мы ведь выросли вместе, она мне как сестра. Ты не знала о нашей дружбе?

— Нет, наши отношения были не настолько доверительными, скорее, только деловыми.

— Конечно, конечно, вы так мало поработали вместе. Сначала неожиданно ушла ты, потом вслед за тобой — она. Я осталась одна в этих стенах, где мне было хорошо только рядом с нею. Я была готова таскать эту тряпку с большим удовольствием, ведь я получала огромную компенсацию — я могла каждый день видеть ее еще и на работе. Это был подарок судьбы, — голос Марины дрогнул. Она почувствовала, что сейчас расплачется, по-детски всхлипывая. Алиса всегда говорила, что она плачет, как маленькая, испуганная девочка, размазывая слезы по щекам. — Мне так плохо одной. Очень плохо, пусто. Я жила ее проблемами, ее жизнью. Теперь осталась пустота и одиночество, бесконечные вечера, когда не хочется ничего. Я точно знаю, что когда-нибудь все изменится, но когда?

Марина говорила, активно жестикулируя, пользуясь возможностью выговориться, к тому же в глазах Вали она видела неподдельный интерес, и это воодушевляло ее. Незаметно для себя она рассказала о своем детстве, о том, как трагически закончилось пристрастие ее матери к спиртному, об отношениях с родителями Алисы, о своем неудачном романе во время учебы в училище с Тимуром Закировым. И, конечно, она много говорила о том, что значит для нее Алиса и их дружба. Они подошли к школьному двору и остановились на дорожке, с двух сторон обсаженной приземистыми, раскидистыми кленами. В широкие, распахнутые двери трехэтажного здания входили и выходили подростки. Такие разные, шумные, в большинстве своем улыбающиеся. Марина провожала их взглядом, полным грусти, — она завидовала их юности, беззаботности, возможности опереться на заботливых родителей. У них все было впереди, а у нее ничего хорошего не было в прошлом, нет в настоящем и только радужные, слабые надежды на перемены в будущем.

— Мы пришли, — тихо сказала Марина и улыбнулась. Она смотрела в открытое лицо этой практически незнакомой женщины, чувствуя возрастающую к ней симпатию. Белова стала одной из тех немногих, кто попытался просто по-человечески общаться с нею. Родители Алисы, она сама и вот теперь — Валя. Она тоже делает это бескорыстно, повинуясь какому-то душевному порыву. Марина видела, что интерес, который проявляла Валя, совершенно искренний. — Я благодарна тебе за эту неожиданную экскурсию по моей неудавшейся жизни. Спасибо, что выслушала. Я скоро одичаю от одиночества и от бесконечного мытья полов. Тряпка, швабра, хлорка — каждый день, каждый день. Я не жалуюсь. Родители Алисы столько раз предлагали свою помощь в устройстве на другую работу. Но, во-первых, я не хотела злоупотреблять их вниманием, а во-вторых — не хотела терять Ляльку. Я ведь без нее не могла себе и дня представить. Не знаю, как мне удалось прожить без нее уже почти год.

— Она вышла замуж, насколько я помню.

— Да, и уехала в Москву.

— Не так уж далеко — четыре-пять часов на машине, — заметила Валя, — или ночь в поезде.

— Нет, километры тут не при чем. Она становится недосягаемой, хотя изо всех сил делает вид, что между нами ничего не изменилось. В гости постоянно зовет.

— Так поезжай. Возьми отпуск и проведай любимую подругу.

— Не хочу. На это есть много причин. Я только недавно стала привыкать к тому, что могу каждый день не видеть ее. И потом — она стала еще шикарнее, чем была, а я… Начнет возить меня по магазинам, покупать вещи, косметику. Она всегда ухаживала за собой, ругая меня за то, что я зачастую не обращаю внимания на свой внешний вид. На самом деле я обращала, только на ее фоне это выглядело жалко.

— Марина, у меня возникло предложение. Подумай о нем, хорошо? — меняя болезненную для Марины тему разговора, сказала Белова.

— Какое?

— Ты не хотела бы попасть на курсы парикмахеров? У тебя есть способности, это изменит ритм твоей жизни. Деньги на курсы я тебе дам, дам просто так, не ожидая их возвращения. Я не могу тебе объяснить, почему это для меня так важно, но я хочу реально помочь. Не рыдать у телевизора, глядя на то, что подчас творится вокруг, а сделать что-то конкретное. Соглашайся, прошу тебя. — Валя говорила эмоционально, быстро. Она боялась, что как только замолчит, Марина скажет свое любимое «мои проблемы я решаю сама». Но ничего подобного не произошло.

— Я физически не буду успевать, разве только, если курсы будут в первой половине дня, — вместо привычного «нет» неуверенно произнесла Марина.

— Я найду именно такие курсы. Главное, что ты принципиально «за».

— Не знаю, почему я это делаю, но я не могу в очередной раз отказываться от шанса что-то изменить в моей жизни, — разведя руки в стороны, сказала Марина. Она подумала, что Зингеры столько раз предлагали ей сделать это, а она постоянно отказывалась. Теперь же она готова принять помощь от практически незнакомой женщины, в глазах которой столько доброты и открытости. Пожалуй, ее помощь принять нужно. Это даже более ответственно, чем в случае с родителями Алисы. Марина поняла, что сделает все возможное, чтобы из этой затеи вышел толк. Валя обняла ее за плечи. — Зачем тебе это нужно?

— Не все в нашей жизни можно разложить по полочкам.

— Да, конечно, но все-таки… Ты появляешься, как добрая фея, а я давно перестала верить в чудо.

— И напрасно. Считай, что в твоих руках волшебная палочка. Осталось только загадать желание, — увидев недоверчивый взгляд Марины, Валя поспешила добавить: — В пределах разумного.

— Ну, вот, — Марина рассмеялась. — Пределы волшебства — это интересно.

— Не придирайся к словам.

— Не буду. Спасибо еще раз. Мне пора на работу.

— Я зайду на днях или позвоню, если ты дашь мне свой телефон, — записывать было не на чем, так что номер Валя просто запомнила. Она чувствовала, что сделала один из самых хороших поступков в своей жизни. Она надеялась, что Вадим не будет возражать и поддержит ее. — До встречи.