О да. Мамаша была убеждена, что страдания ее сына стали результатом именно насилия со стороны Стивена Бригстока.

– Он не из тех, с кем можно спокойно оставить своего ребенка, в этом я совершенно уверена.

– А физическое воздействие на детей он оказывал? – настаивала Кэтрин.

Повисла пауза.

– Ну, как сказать… Да, я слышала, что причиной, по которой ему пришлось оставить школу, где он преподавал раньше, была слишком тесная привязанность к одному из мальчиков. Давайте так это сформулируем.

– Что вы имеете в виду? – Кэтрин нужно было нечто большее, нежели это неопределенное слово – «привязанность».

– Это был его бывший ученик. И когда тот окончил школу, он явно обнаружил к нему нездоровый интерес. Я слышала, к нему угрожали принять суровые меры. Впрочем, все это выяснилось уже после его отставки. И, честно говоря, я не была удивлена.

– Я правильно понимаю – речь идет об ученике прежней школы, Саннимид?

– Совершенно верно.

– И как вам все это стало известно?

Мамаша постаралась вспомнить.

– Через одну знакомую. Ее дети учились в той школе.

– А имя этого ученика вы знаете? Мне хотелось бы поговорить с ним.

– Боюсь, что нет. Но наверняка могла бы узнать.

– Вы окажете мне огромную услугу. Благодарю вас. И спасибо, что нашли время встретиться со мной.

Еще бы она не нашла. Кэтрин – человек известный, она пользуется уважением в обществе. У нее хорошая репутация, она женщина, чьим словам и делам можно доверять. Впервые за последние несколько недель сознание у нее прояснилось, ее перестала мучить совесть. Она набрасывала в голове сценарий, собирая сведения о своем противнике.

2013, конец весны

У меня был номер ее телефона, адрес. И я видел ее воочию. Теперь она уже не просто виртуальный образ в моем ноутбуке. Я выяснил, на какой станции метро она пересаживалась, отправляясь на работу. И в данный момент стоял у нее за спиной.

Между нами было несколько человек. Кэтрин выше меня, и я мог видеть ее даже за спинами впереди стоящих. Шаг-другой вперед, и я бы ее коснулся. Волосы Кэтрин зацепились за воротник, она освободила их, затем опустила плечо, чтобы поудобнее накинуть сумку. Она нервничала. И это мне по душе. Но ногти у нее накрашены. А это мне не нравилось. Из-за них мне хотелось плакать. Это свидетельство того, что ей все равно. Что она ведет себя так, будто ничего не произошло. Я не мог с этим смириться. Нельзя, чтобы ей было даровано блажество амнезии. Так не должно быть. Нельзя, чтобы она могла спокойно красить ногти, делать прическу. Она не должна ухаживать за своей внешностью. Она знала, что сделала, и тем не менее находила, что все еще достойна того, чтобы следить за собой. Мне хотелось бы видеть ее ногти изгрызанными и кровоточащими. Мне нужно было зримое свидетельство того, что она хоть что-то чувствует.

Пошел поезд, люди подались вперед, я последовал вместе со всеми, позади нее. Меня несло, как по воздуху. Ее тоже толкали, но это был не я. Я даже не прикоснулся к ней. Она оглянулась, но меня не заметила. Будучи на голову ниже, я не попал в поле ее зрения. Мы еще не готовы, я и Нэнси. Я взял с собой Нэнси. Я ощущал на себе ее руки, мы стояли вплотную друг к другу. Почти каждый день я надевал ее жакет. Двери поезда раздвинулись. Кэтрин вошла в вагон. Словно не замечая толпы, продвинулась вперед. Неужели я упустил момент? Двери закрылись, я посмотрел ей вслед. Это мне показалось или она действительно вздохнула с облегчением? Не уверен, но вообще должна бы. Не в этот раз. Пока рано. Но теперь мы знали, каким маршрутом она ездит. Мы знали, где и когда ее искать.

А ждать я умел. Много лет назад я был рыбаком. Конечно, рыбаком-любителем. Я ловил рыбу со скал близ башни Мартелло. И сейчас я вроде как тоже занимаюсь ловлей. Я забросил удочку и теперь должен ждать поклевки. Просто ждать, когда клюнет.

Джефф тоже ждал своей очереди с наживкой и начнет действовать, как только я дам отмашку. В ее районе два книжных магазина, и по моей команде он отправится в путь. Старина Джефф, добрый славный малый. И поклевка будет, в этом я уверен, а когда клюнет, я сразу же потяну. Ну, не в буквальном смысле потяну, это же не невод, так что нет, не потяну. Достаточно, чтобы клюнуло один раз, это все, что мне нужно от этой скользкой рыбешки. Я так и чувствовал, как у меня чешутся руки, когда натягивается леска. Вот бы увидеть, как крючок впивается в горло и добыча разевает рот в попытках вдохнуть воздух. Ее судьба в моих руках. Один удар по голове каким-нибудь тупым предметом. Или достаточно будет просто извлечь ее из глубин и смотреть, как она, расширив от страха глаза, судорожно хватает ртом воздух? Что-то есть во всем этом необыкновенно привлекательное. Рыба, вытащенная из воды. Рыба, грубо заброшенная в чуждую ей среду. Выживет? Вряд ли. Внезапная перемена среды обитания скорее всего убьет ее. Рыбы, они ведь тонут, верно? Если слишком долго остаются без воды? Итак, для начала перемена среды обитания, ну а там, глядишь, я избавлю ее от страданий.

2013, конец весны

И на сей раз Кэтрин беседовала не с «мальчиком», а с его матерью. Она была менее разговорчива, чем первая мамаша, и все же, приложив некоторые усилия, Кэтрин удалось выудить из нее кое-что. Да, это было нелегкое время. А для ее сына Джейми, которому сейчас тридцать семь, даже, как бы сказать, страшноватое. Кэтрин терпеливо слушала, демонстрировала понимание. Она ничуть не хотела давить на собеседницу. Можно поговорить и в другой раз. Может, стоит прийти к ней домой? Нет, давайте уж лучше по телефону.

Стивен Бригсток был преподавателем Джейми в выпускном классе, который мальчик, благодаря ему, закончил с отличными оценками. Это был хороший учитель, и Джейми любил его. Бригсток проявлял к нему внимание, если нужно, занимался с ним во внеурочное время, и семья была ему признательна. Если бы не мистер Бригсток, сын, может, не закончил бы школу так успешно и не поступил в Бристольский университет. Это было большим событием – Джейми первым в семье стал студентом университета. Она вспомнила, как отвезла его туда в воскресенье со всеми пожитками и оставила на ночь. Заплакала – так жалко было бросать мальчика одного. Впервые в жизни он уехал из дома больше, чем на сутки, а муж повторял: не плачь, дурочка, все будет хорошо. Оба они считали, что университет – это для сына самое безопасное место для начала самостоятельной жизни.

– Короче, в первую же неделю занятий Джейми столкнулся на территории университета с мистером Бригстоком. Тот прогуливался, и Джейми решил, что это просто случайная встреча, что у того здесь какие-то дела, либо пришел он к знакомому. Потом он увидел его еще раз. Мистер Бригсток стоял около входа в лекционную аудиторию, но, когда Джейми вышел и направился к нему, поспешно удалился. Сделал вид, что не заметил. Он начал преследовать Джейми. Заходил в тот же, что и сын, паб, болтался по университетской территории или факультетским коридорам, но всегда держался на расстоянии, никогда не подходил, никогда не заговаривал с Джейми, просто наблюдал издали. И это совершенно выводило Джейми из равновесия. Он говорил, что мистер Бригсток смотрит вроде как сквозь него, как если бы он был невидимкой. Мы уговаривали Джейми рассказать об этом кому-нибудь, но он не хотел поднимать шум. А однажды вернулся к себе в общежитие и застал мистера Бригстока сидящим у него на кровати. Одному из сокурсников сына он представился его дядей. Потом Джейми рассказывал нам с мужем, что мистер Бригсток все время повторял одно и то же – что надо извлекать максимум из занятий, не тратить время попусту. Раз за разом, одно и то же. В какой-то момент Джейми испугался. Казалось, школьный учитель просто тронулся умом. В конце концов, Джейми пришлось придумать, что у него назначено свидание, иначе было не избавиться. А потом мы узнали еще много чего – уже не от Джейми, а от одного из его приятелей. Сам он никогда об этом с нами не говорил. От этого приятеля мы узнали, что Джейми казалось, будто Бригсток в его отсутствие копается в его вещах. В смысле, в личных вещах. Вообще-то слухи такие ходили, но до нас они донеслись гораздо позже, иначе… ну, муж бы отправился прямиком в университет и разобрался на месте.