На следующий день Айрин появилась в магазине отца, чтобы выбрать опал для второй пуговицы комплекта, над которым она работала в последние дни. Она известила мистера Тейлора о своем приходе, а тот, в свою очередь, должен был поручить дежурному ювелиру подобрать для нее камни. Зная, что по графику сегодня должен был дежурить Дерек, она подумала, что он обязательно попросит его подменить, узнав о ее приходе, так как была уверена, что он захочет избежать с ней встречи. К ее удивлению, Дерек сидел на своем месте в пустой мастерской. Увидев ею, Айрин закрыла изнутри стеклянную дверь, прислонилась к ней спиной и услышала мучительный вопль:

— Как ты могла?! Как ты могла так надолго исчезнуть из моей жизни?

Вне себя от волнения, Айрин бросалась к нему и крепко прижалась губами к его губам. Обезумев от счастья, они кружились по комнате, пока lie оказались в дальнем углу мастерской. Швырнув на пол ее пальто, он целовал ее с такой силой, что она едва не задохнулась в его объятиях. Он судорожно расстегнул ее блузку, с которой посыпались пуговицы, разлетевшись в разные стороны, и жадно целовал ее шею и грудь. Когда он захотел сорвать с нее лифчик, Айрин схватила его за руку:

— Не здесь, Дерек. Не сейчас!

Он снова схватил ее в объятия, зарывшись лицом в ее волосы. Она чувствовала его горячее дыхание, дрожь, сотрясавшую его с головы до ног, и эта дрожь передалась и ей.

— Где? — спросил он, задыхаясь от страсти. — И когда?

— Не знаю, — прошептала она. — Подумай сам, где мы можем остаться вдвоем.

Дерек напрягся, будто не веря ее словам, и, обхватив руками ее лицо, ласково произнес:

— Я люблю тебя, Айрин.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она.

Они впервые сказали это друг другу.

— Это правда? Ты действительно хочешь, чтобы мы остались наедине?

— Да, правда.

— Не бойся, я не собираюсь появляться в твоем доме.

Айрин, слегка повернув голову, поцеловала его ладонь, которая охватывала ее щеку.

— Я знаю.

— Это была невыносимая мука — не видеть тебя так долго. У меня для тебя небольшой подарок. Только работа над этой вещью помогла мне справиться с нашей разлукой.

Айрин стало стыдно, что она плохо думала о нем. Пока она приводила себя в порядок и поправляла волосы, Дерек достал из кармана свой подарок. Он развернул оберточную бумагу, и Айрин ахнула, увидев перед собой кулон, выполненный по всем канонам и во всем блеске ар-нуво. Такую вещь невозможно было представить среди традиционных украшений, выставленных в магазине Линдсея на Олд-Бонд-стрит. Кулон был сделан в виде головы нимфы — с зелеными глазами из тончайших вкраплений эмали, с огненными волосами из переплетений медной нити — и подвешен на изящную серебряную цепочку. Сходство с Айрин было очевидно. Это был комплимент из комплиментов, подарок на всю жизнь. «Сколько в нем любви», — радостно подумала Айрин.

— Какая красивая вещь! Это самый прекрасный подарок в моей жизни!

— Позволь, я надену его на тебя.

Айрин наклонила голову, приподняв сзади волосы, чтобы ему легче было надеть на ее шею цепочку. Она чувствовала на себе его прикосновения, испытывая приятную дрожь. Обняв ее за талию, Дерек повернул се лицом к себе и поцеловал.

— Я обязательно найду укромное местечко, где мы можем встречаться. Я бы пригласил тебя к себе, но хозяйка, у которой я снимаю комнату, — сущая мегера. Она запретила мне водить туда женщин.

Айрин не удивилась. Во всех приличных доходных домах существовал такой порядок. Когда он нежно поцеловал ее в губы, она, волнуясь, уже представляла, как они увидятся наедине, где им никто не помешает.

Через два дня София покинула Англию в сопровождении русской служанки и миссис Баридж, которую рекомендовал доктор Харрис. В Ла-Манше был шторм, но в шикарном купе экспресса Кале — Медитерран с плюшевыми сиденьями, шелковыми кисточками на подушках и расшитыми простынями София сразу же почувствовала себя лучше. Ницца встретила ее цветущими абрикосовыми, персиковыми и миндальными деревьями. В залитой ослепительными лучами южного солнца гавани на темно-зеленой морской глади покачивались белоснежные яхты. Эдмунд решил, что для продолжительного и спокойного отдыха супруге лучше снять виллу, а не номер в гостинице. Обычно в Ницце в разгар сезона было почти невозможно за короткое время снять приличное жилье, но один дипломат, соотечественник Софии из российского посольства в Лондоне, любезно предоставил ей свою частную виллу на неограниченный срок.

Едва переступив порог дома, София сразу ощутила покой. Утопающая в тени деревьев, обставленная мебелью в русском стиле, вилла находилась в довольно уединенном месте. Слуги были русские, и это создавало на вилле атмосферу родного дома. В детстве София уже бывала на Ривьере со своими родителями: знать обычно выезжала на зимние месяцы из холодной России в теплую Францию. Тогда София была еще маленькой девочкой, но хорошо запомнила Ниццу. На первое время она решила не покидать территорию виллы и приготовилась наслаждаться отдыхом в одиночестве. Взяв с собой кучу книг, чтобы не скучать во время отдыха, она, к своему приятному удивлению, обнаружила в доме богатейшую библиотеку.

Дни летели незаметно. София заметно поправлялась в целебном климате Ривьеры. Нервы ее успокоились, ей не надо было ни о чем заботиться, принимать решения, выяснять отношения с Эдмундом, терпеть его капризы. Она по обязанности регулярно писала мужу в Лондон, докладывая о состоянии здоровья, о своих занятиях, просила не беспокоиться о ней. Падчерице она посылала открытки с видами Ривьеры, которые миссис Баридж покупала ей на почте курортного городка, но больше не писала никому, безвылазно находясь на вилле. Даже буйное цветение южной растительности не соблазняло ее выйти в город. Она предпочитала на расстоянии наблюдать за жизнью знаменитого курорта.

Прошло три недели, и София заставила себя нарушить уединение. Она решила воспользоваться фиакром своего отсутствующего благодетеля, хозяина виллы, и совершить прогулку в карете. Вначале она неуверенно посматривала по сторонам, глядя на окружающие дома, окрашенные в приятные пастельные тона, с яркими окнами, помпезные дорогие отели в стиле барокко, на узкие улочки и широкие бульвары, на кафе, скрытые под полосатыми навесами, на золотые кусты мимозы, на лениво прохаживавшихся шикарно одетых курортников, над которыми кружилось конфетти пестрых зонтиков. Казалось, вся публика высыпала на набережную. Софию охватило радостное, приподнятое настроение, хотя она еще не была готова смешаться с остальной массой фланирующей публики. Она с ужасом представляла тот день, когда ей нужно будет вернуться к привычной жизни с деспотом-супругом.

Будучи разумной женщиной, София думала только о том, чтобы окончательно поправить свое здоровье, которое, по мнению миссис Баридж, было уже вполне удовлетворительным. Ее пребывание в Ницце близилось к концу. Ежедневные прогулки в карете стали неотъемлемой частью ее жизни, и, сидя в фиакре, она узнавала в толпе знакомые лица. Некоторые улыбались и кивали в знак приветствия.