class="p1">– Очень рад, леди Лили, – произнес он сухо, – это замечательная новость. Теперь можно будет продать патент и хорошо заработать.

– Сэр Фипп, – не поняла я, – вы что?

– Все хорошо, леди Лили, – улыбнулся он искусственной улыбкой, – с вашего позволения, я пойду переоденусь к ужину.

И ушел, оставляя меня в растерянности.

Глава 10

Я сломала голову, пытаясь понять, что случилось. Я спросила у Фиппа, в чем дело, но он мастерски ушел от ответа. Но с этого дня наша дружба дала трещину. Мне было горько и обидно, ведь я не понимала, что сделала не так. Я искала в чем моя вина, но не находила. Я готова была извиниться, но не знала за что.

Наша размолвка не помешала нам заняться еще одним изобретением – металлопрокатом. Я никогда его не видела, но зато у меня была тестораскаточная машинка. И ее устройство я знала от и до. И по идее получение тонкого стального листа не должно принципиально отличаться от получения тонкого пласта теста на лапшу.

Но вот строить опытный образец и проводить опыты в поместье было невозможно. И Фипп, сделав предварительные наброски, уехал в Крамсберг на фабрику. Я осталась управлять цехами одна.

– Леди Лили, – экономка постучала в косяк открытой двери. Я сидела в кабинете и разбирала документы. – Вам послание от его величества.

– Хорошо, – кивнула я, – пригласите его ко мне.

Надеюсь, это известие о том, что испытание полевой кухни прошло успешно.

Я встала из-за стола, чтобы поприветствовать посланника его величества. Но совсем не ожидала, что этим посланником будет хмурый и злой до ярости герцог Бартенбергский.

– Леди Лили, – вместо приветствия презрительно заявил он, – а я вижу вы зря времени не теряли.

Как всегда в своем репертуаре, вздохнула я. И милостью его величества мне придется выйти замуж за этого типа? Вот уж точно начнешь жалеть, что попала в этот мир. Но спуску герцогу я давать не собиралась. Да, я не сказала ему о своей договоренности с Фиппом, но я ведь не обязана! И тогда бы он силой увез меня с собой. И у меня не было бы ни единого шанса изменить свою жизнь. И снова пришлось бы жить как раньше, не имея не то, что права голоса, но даже права мысли.

– А что мне было делать, ваше сиятельство, – в тон ему ответила я, – вы бросили меня, ту, которую назвали своей невестой, одну и без гроша в кармане. Пришлось выживать как могу.

– И вы решили, – он скривился, – что постель его величества самое подходящее место, чтобы выжить?!

Я вспыхнула, не иначе король рассказал ему о своих поползновениях. Но почему он скрыл, что я ему отказала? И что у нас с его величеством ничего не было?

Мое покрасневшее лицо, герцог воспринял, как подтверждение своих слов, и, заскрежетав зубами, швырнул мне на стол послание в знакомом конверте.

– И вам мало было того, что вы растоптали мои чувства, вы еще решили унизить меня, заставив быть курьером для ваших любовных посланий?!

Что он, вообще несет?! Я была так зла, что неожиданно для себя гаркнула так, что задребезжали стекла в окнах:

– Хватит! Довольно! Я не позволю вам разговаривать со мной таким тоном!

Герцог замер. А потом расхохотавшись, почти спокойно выдал:

– Вы думаете, его увлечение вами навсегда? Не обольщайтесь, – он взглянул не меня с холодной усмешкой, – завтра вы перестанете быть ему интересны. И он с радостью отдаст вас мне, стоит только попросить. И, поверьте, я заставлю вас пожалеть о каждой секунде проведенной не со мной.

– Да, что я вам сделала-то?! Не сдохла от голода?! Не приползла на карачках, умоляя простить и принять?! Что?! – у меня начиналась истерика. Я нисколько не сомневалась в том, что он сделает то, что говорит. А его величество и так склонен поженить нас, и если его брат попросит… И мне было страшно от того, что ждет меня в будущем.

– Не притворяйтесь дурой больше, чем вы есть на самом деле, – герцог снова презрительно хмыкнул, – вам это не идет. И поторопитесь с ответом вашему любовнику. – Он кивнул на письмо, – я хотел бы покинуть вас как можно быстрее.

Он вышел. Я встала, дошла до двери, закрыла ее и сползла по стене, разрыдавшись от собственного бессилия. Да, что же это такое? Только я начинаю радоваться, что жизнь налаживается, как случается какая-нибудь пакость. И все сначала. Осталось чуть больше двух месяцев до истечения полугодового срока. А что потом? Сомневаюсь, что король даст мне отсрочку… вернее, не так. Сомневаюсь, что герцог согласиться подождать. Нет, он слишком сильно хочет сделать мне плохо, чтобы ждать.

Плакала я долго, и еще дольше просто сидела на полу, подтянув колени к груди и положив голову на сложенные руки. Мне хотелось сжаться в маленький комочек, чтобы боль, терзающая мою душу стала меньше булавочной головки. Тогда, наверное, мне будет легче вынести ее. У меня не было ни единой мысли, как договориться с герцогом. Если раньше у меня был шанс апеллировать к его величеству, то сейчас любая просьба к королю усугубит мое положение. Если только…

Я сжала зубы и встала. Прошла к окну, посмотрела на двор, туда где работала моя консервная мини-фабрика. Если я стану человеком, с которым выгоднее считаться, то смогу диктовать свои условия. И у меня для этого есть всего два месяца. Катастрофически мало. Но я должна справится. Я должна придумать, как получить отсрочку от ненавистного замужества.

А пока надо прочитать и ответить на послание его величества. Я сорвала сургучную печать и вчиталась. Король, в этот раз был лаконичен:

«Леди Лили, – писал он, – полевая кухня мне понравилась. Я распорядился выдать вам патент немедленно. В ближайшее время мы намерены заключить договор на два десятка полевых кухонь с вами или вашими партнерами.

Ах, да… леди Лили, я совсем забыл вас предупредить, мой подарок с небольшим подвохом, обычно я дарю их женщинам, с которыми разделил постель. Надеюсь, вы простите мне эту небольшую шалость.

Всегда ваш Тидерик»

Шалость? Шалость?! Шалость! Я за мгновение сдернула сережки с ушей и еле сдержалась, чтобы не швырнуть их в дальний угол. Бросила в верхний ящик стола. И закрыла скорее. Теперь понятно, почему так хмурился Фипп, и из-за чего негодовал герцог. Я схватилась за голову и застонала. Я ведь целую неделю ночевала с королем в одной карете. И совсем упустила из виду в каком мире нахожусь. Теперь, даже если захочу,