— Каким образом? — голос получился у меня сиплым, и я тихо кашлянул.

— Она позвонила в дверь, хотя мама мне всегда говорила, чтобы я эту женщину никогда не впускала в дом, — Алиса вновь заплакала и уже зашмыгала носом, — а я, я просто не посмотрела в дверной глазок. — Я остановился и вытер своим мокрым рукавом сначала глаза девушки, а затем щеки и нос. Лишь после этого она смогла продолжить. — Я открыла дверь, а на пороге стояла она с пустым ведром.

— Ведро было большое и цинковое?

Алиса с недоумением посмотрела на меня. Я явно ляпнул ненужное.

— Не помню. Какая разница? Она стояла на пороге и не решалась переступить его, хотя я сделала шаг назад, когда открыла дверь. Мне мама рассказывала, что если ведьму не пригласить в дом, она не может перейти порог сама. Анилегна, а тогда она для меня была еще Ангелина Заварова, не дождавшись моего приглашения зайти в дом, сказала из-за порога: «Деточка, тебе открытка пришла. Возьми». И протянула мне открытку. А я… — Алиса вновь начала всхлипывать, — я взяла ее прямо через порог.

— А что в открытке было написано?

— Стихотворение.

— Ты его помнишь? — я впервые Алису назвал на «ты».

Алиса молча расстегнула свою куртку, достала из внутреннего кармана открытку и протянула ее мне. Открытка была самой обычной, такие продаются в любом киоске «Союзпечати». На голубом фоне был изображен яркий букет белых роз. Хотя… Я машинально сосчитал количество роз, их было девять. У меня возник вопрос, но сейчас задавать его было неуместно, девушка и так была на взводе, рассказывая о смерти матери. Я перевернул открытку, там гелевой ручкой черного цвета было красивым почерком выведено следующее стихотворение:

Осталось времени неделя

И два счастливых дня.

Скиталец будет наказуем,

И ты совсем одна.

Я еще раз перечитал стишок. На первый взгляд, это был какой-то сумбур, в котором совершенно не виделось никакого предсказания смерти.

— Алиса, ты помнишь день недели, когда Анилегна передала тебе эту открытку?

— Да, это была пятница. По телевизору как раз шло «Поле чудес».

Боже ты мой, эту передачу еще кто-то смотрит!

— А маму твою убили в воскресенье или в понедельник? — этот вопрос дался мне с трудом, но я должен был его задать.

— В понедельник… Утром… Она шла на смену… — Алиса в который раз стала плакать.

А я для себя фактически раскрыл смысл всего стихотворения. Первые две строчки «Осталось времени неделя и два счастливых дня» очевидны. Здесь напрямую предсказывается количество дней до смерти Алисиной мамы — неделя и два дня, то есть девять дней. Об этом, кстати, говорит и количество белых роз (белый цвет — цвет смерти) на лицевой части открытки — девять, так что на ранее незаданный Алисе вопрос я уже получил ответ. Ведьма передала открытку Алисе вечером в пятницу («Поле чудес» показывают вечером), а ее мама была убита утром в понедельник, ровно через неделю. С последней строчкой вроде тоже все ясно. Анилегна передала открытку лично Алисе и при этом сказала, что она предназначена именно ей. Поэтому последняя строчка стихотворения «И ты совсем одна» означает последующее одиночество Алисы.

Непонятно только, что обозначает предпоследняя строчка «Скиталец будет наказуем»? Кто такой этот скиталец?

Я решился на очередной жестокий вопрос:

— А как твоя мама была убита?

На удивление, Алиса перестала плакать и заговорила холодным ровным голосом:

— Это произошло утром, в начале седьмого. Моя мама работала проводником в поезде и шла на утреннюю смену. В лесопосадке возле железнодорожного полотна на нее напал подросток. Он просто хотел ее ограбить. А мама стала сопротивляться, и он пырнул ее ножом. Врачи потом сказали, что сам удар был не смертельным, но у мамы именно в тот момент начался приступ астмы, а лекарство было в сумке, которую грабитель забрал с собой… — Алиса снова начала плакать, но уже не навзрыд, плач был тихий и горький. — Там было всего двадцать три гривны (ну конечно, сколько же еще?!)… А его поймали в тот же день, он всего на два года старше меня.

— А чем он занимался, кто его родители?

— Я не знаю, он, кажется, из детдома был. Притом приехал в Васильков откуда-то с востока.

— Восточной Украины?

— Нет, из Узбекистана или Казахстана, какая разница? — Алиса со слезами посмотрела мне прямо в глаза.

— Алиса, в Средней Азии беспризорных детей обязательно кто-то берет на попечение из родственников, даже самых дальних, иначе они считаются неприкаянными, то есть скитальцами, ты понимаешь? Этот подросток, убивший твою маму за двадцать три гривны, и есть тот самый «скиталец» из стихотворения на открытке. А строчка «Скиталец будет наказуем» обозначает то, что он сейчас в тюрьме.

Мы продолжали брести в неизвестном направлении.

ПРОЩАНИЕ

13 апреля. Четверг. Вечер

Было начало восьмого. Дождь на время прекратился, но я по-прежнему ощущал себя насквозь мокрым. Девушке, шедшей рядом со мной, было, похоже, все равно, она ушла в себя и переживала случившееся в ее семье год назад горе. Прошел уже целый день, как я приехал в Васильков, но вместо того чтобы найти мать Обухова, я встретил странную Анилегну и не менее странную Алису. В поиске же улицы Гагарина я не продвинулся вперед ни на шаг.

— Алиса, давай ты мне покажешь улицу Гагарина.

Девушка остановилась.

— Гагарина? Я слышала это название, но точно не знаю, где она. Кажется, в Старом городе.

— В Василькове еще и Старый город есть?

— Конечно, наш городок не многим моложе Столицы, у нас все тут есть, — Алиса вымученно улыбнулась.

— Старый город — это возле кладбища?

— Нет, это противоположная сторона города.

— Странно, а мне Анилегна сказала, что Гагарина недалеко от кладбища…

— Видимо, она очень хотела затащить сегодня тебя на кладбище.

— Зачем ей это?

— Я не знаю.

— Слушай, а почему тебя волнует то, что я Анилегне сказал свое имя, ведь, судя по всему, это мои, а не твои проблемы?

На это Алиса протянула мне еще одну открытку. На ней тоже был изображен букет цветов, но уже желтого цвета. Какие именно это были цветы, я не знал, так как, кроме роз, кактусов и ромашек, никаких других толком не различаю. Количество цветов я считать не стал, так как их было слишком много, да к тому же они были маленькие, какие-то даже неказистые. Я перевернул открытку и увидел то, что и ожидал увидеть, — очередное стихотворение. Я прочел его.

У красоты смертельный лик,

И слезы неба будут долго.

Когда прощаться будешь с ним,