жжение в лёгких, привилось уже три дня спустя, после удачной охоты и обильного пиршества в честь провода погибшего охотника в последний путь.

Вождь ненавидел слабость и в себе и в людях.

Вожак Племени Мамонтов, который добыл своё право называться старшим мужчиной в нескольких смертельно-опасных поединках, тридцать три солнечных цикла назад, был рождён в союзе сильного охотника и сильной собирательницы.

Отец Рыжебородого Вождя никогда не являл слабости окружающим людям. Отец Рыжебородого Вождя был тяжело ранен в схватке с саблезубым хищником и поэтому уходил довольно тяжело. Однако до последнего своего вздоха Отец Рыжебородого Вождя рычал и дрался с кем-то невидимым, словно не желая опозорить себя стонами и слезами, перед взорами своих многочисленных продолжений рода.

Поэтому, помня Отца, Рыжебородый Вождь мыслил: пусть жжение уничтожит его, но его дети запомнят его сильным и гордым мужчиной.

Так и лежал Вожак на отдельном камне, со скрытой грустью рассматривая своё замёрзшее племя со стороны и то, как стойкая Старшая Жена чистит для него шкуры. И совершенно напрасно другие, более глупые женщины Вожака периодически пытались позвать своего завоевателя в центр круга. На все уговоры Рыжебородый силач только рычал в ответ, внутри своего сознания отчаянно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

Полог туч, раскинувшийся за сводом пещеры и хорошо видный Вожаку со своей позиции в большую дырку между сшитыми шкурами, неожиданно пронзил небольшой просвет. Летний луч дневного светила поначалу показался миражом – настолько долго осенняя хмарь терзала земли Племени Мамонта. Однако мираж не уходил и не являлся порождением гибнущего сознания.

Солнечный свет был приятен для глаз и дарил смутную надежду.

Вожаку хотелось верить, что где-то наверху есть красивые и тёплые земли, которым незнакома ни осень, ни зима.

Как рассказывали старшие члены племени, долгими зимними вечерами стараясь ободрить молодняк:

– Там, на небесах всегда тепло и просторные охотничьи угодья всегда наполнены плодами и животными. Там, на небесах человек живёт вольно и хорошо. Туда человек отправляется после своей смерти.

В юности Вождя раздражали рассказы стариков, ибо они не могли объяснить главный вопрос любознательных детей: почему тогда всему племени необходимо мучиться на земле, вместо того чтобы уйти в небесные просторы? Но то, что раздражало в молодые годы, ныне надеждой теплилось внутри, позволяя поверить – земной путь ещё не окончание пути.

Дождь резко прекратился, вырывая из размышлений.

Неожиданно сам для себя, Рыжебородый Вождь представил, как у него вырастают крылья, и он раз за разом пронзает свинцовый полог облаков, унося своих соплеменников в тёплую и неизведанную даль.

Образ небесной страны настолько захватил Рыжебородого Вождя, что он приподнялся на камне, чем сильно удивил своих соплеменников.

С мечтой появилась сила и в ватных ногах.

Рыжебородый Вождь встал, после чего пошатываясь, побрёл к выходу.

Вожак шёл грузно, тяжело, то и дело спотыкаясь и припадая то на одну, то на другую ногу. Но мужчине казалось, что он перемещается как прежде: стремительно, пружинисто, напористо.

Несмотря на разницу представлений и реальности, Вождь наслаждался каждым сделанным шагом, наслаждался возможностью выйти на улицу и не промокнуть до последнего клочка шкуры, заменявшей одежду и кое-как прикрывавшей наготу.

Отодвинув тяжёлую, единую, грубо сшитую занавеску, Рыжебородый Вождь вышел на небольшой уступ скалы, который располагался сразу за входом в пещеру и с мирной усталостью принялся оглядывать редкий, пожухлый лес у подножия скального выступа.

Вожак смотрел на лес, который окружал Дом Племени много поколений подряд и регулярно дарил первобытным людям ягоды и коренья. Вожак смотрел на лес, который когда то покрывал и скалы, вокруг входа в пещеру, но отступил под воздействием холодов. На тот Великий Лес, где он впервые убил животное и познал сладость завоёванной женщины.

Когда-то, ещё до рождения Рыжебородого Вождя, отдельные деревья росли и на уступе. Но теперь, всё что осталось от былого великолепия – это лишь жалкий и одинокий осколок Великого Леса, представленный в виде страшного, сухого дерева, которое умерло много поколений назад, но упорно держалась корнями за каменный уступ, словно позабыв про собственную смерть.

Просвет создал необходимый разрыв облаков и заставил влагу начать немедленное парение, мгновенно покрыв уступ и пространство под ним, небольшим, серым туманом, который сладко-сладко пах сырой, нагретой землёй.

Зрелище было столь красивым, что сам дух замер внутри первобытного человека.

Совершенно неожиданно, прерывая думы Вожака, над головой мужчины две свинцовые тучи столкнулись друг с другом, породив молнию и немедленный гром.

Да такой силы, что и Рыжебородый Вождь вжал голову в плечи, одновременно с раскатом вздрогнув всем телом!

Яркий, шипящий заряд мощностью в миллионы вольт на миллисекунды впился в сухое дерево, мгновенно испаряя последнюю влагу из старого гиганта. Но и этих миллисекунд хватило, чтобы старое дерево застонало, затрещало и вновь ожило пожираемое яркими языками быстро разгорающегося пламени.

Как последний знак – одна из горящих ветвей сухого дерева надломилась и упала, поджигая редкую, жухлую траву вокруг себя.

Да, трава принималась не сразу, но принималась, для порядка пошипев влагой на грани слуха.

Трава всё-таки сдавалась напору пламени, перенимая огонь.

В этот же момент, когда процесс был окончательно осознан и отслежен, в голову Вождя, как вторая вспышка молнии, пришло озарение.

Озарение, которое более цивилизованные потомки назовут словом «Эврика».

Как во сне, Рыжебородый Мужчина подхватил древесный мусор, обильно валявшийся под ногами после производства копий и дубин, после чего, не помня себя, бросился к спасительному теплу неподалёку.

В груди всё заклокотало, загоготало, захрипело, но Рыжебородый перестал замечать досадный физический недуг.

Вождь понял, как сохранить жизнь Племени.

Практически всё первобытное сообщество, привлечённое необычным поведением Рыжебородого Вождя, позабыв про холод, высыпало на уступ.

Все члены племени, от мала до велика, принялись заворожено наблюдать за действиями Вожака, ибо совершенно не понимали, что сейчас происходит и какого конечного результата хочет добиться Старший Мужчина.

В свою очередь Вожак, совершенно не умея объяснять свои столь сложные действия, начал тыкать ветками в пламя и тыкал до тех пор, пока огонь медленно, словно нехотя, не перешёл на его палки.

Но и этого было недостаточно – огонь быстро газ и с шипением превращался в едкий дым.

Требовалось сохранить огонь.

На данный момент эта задача представлялась Вожаку столь же важной, как сохранить само Мироздание.

Далеко не с первой попытки Вожаку всё же удалось донести клок живительного огня до свода пещеры.

Рыжебородый искренне расстраивался каждый раз, когда очередной порыв ветра гасил небольшой огонь на конце первого в мире факела.

Но он донёс, вопреки всему. Донёс, несмотря на то, что