на один, и ниже пояса не бьём.

— Хорошо, ребята, отойдите.

Мы начали наносить удары друг другу. Мы друг другу разбили губы в кровь. Подбежали его «шестёрки». Началась драка — трое против одного. Моя красная роза лежала в снегу. Мне ударили по спине, потом в пах, я упал на четвереньки. Меня «буйволы» подняли на колени. Ко мне подошёл «Чёрный», наклонился и сказал:

— Слова?

Изо рта капала кровь, но я мог говорить. Собрав, все силы я сказал:

— Мразь, хоть режь на куски, я люблю Настю!

Я напрягся и приготовился к удару. Он вытащил нож и ударил меня в живот и сразу вытащил его. Меня отпустили «буйволы» и я упал, в глазах потемнело. Напоследок я услышал слова «Чёрного»:

— Всё пошли.

Я приоткрыл глаза и, превозмогая боль, из последних сил, цепляясь в заснеженную дорогу, полз к выходу из гаражей. Одной рукой я зажимал рану, чтобы потерять как можно меньше крови. Хотелось кричать от боли, но я полз, повторяя про себя: «Настенька, я тебя люблю!» Эта фраза помогала мне ползти и не поддаваться боли. Внутри всё горело, но пока я был в напряжении, боль ощущалась не очень сильно. Вот я дополз до последнего гаража и, прислонившись к стене лицом, поднял руку, и с трудом написал три вечных слова: «Я тебя люблю!»

— Ну, вот и всё. — с трудом сказал я.

Настя пробегала как раз мимо, но остановилась и повернула голову.

— Не-е-е-т!!! — закричала она на всю улицу, увидев меня в крови.

Она подбежала ко мне вся в слезах. Какой-то мужчина сразу вызвал скорую помощь. Настя встала рядом со мной на колени. Я одной рукой прижимал рану, вторая лежала на земле. Она взяла мою руку, которая тоже была в крови, и приложила к своей щеке, по которой текли слёзы, жгучие слёзы горечи.

— Не плачь. Я тебя люблю! — кое-как выговорил я.

Глаза мои закрывались, но я себя пересиливал, чтобы ещё хотя бы раз взглянуть на мою Настеньку. Она приложила меня к себе, и говорила сквозь поток слёз:

— Сашенька, я тебя тоже очень люблю. Ты только свои глаза не закрывай. Скоро скорая приедет и тебе станет легче. Тебе больно, Сашуль?

— Когда ты рядом, не очень. — сказал я так, чтобы не делать ещё больнее Настеньки.

Она знала, что я чувствую сильную боль. Машины скорой помощи всё не было, и Настя решила посмотреть, что я скрываю рукой. Прислонила меня к стенке гаража, и как только прикоснулась к руке, пытаясь её аккуратно приподнять, я сразу попросил:

— Не надо. — я не хотел, чтобы она слышала мой стон.

— Сашенька, я только хочу тебе помочь. Тебе же сейчас очень сильно больно, я знаю. Не надо держать её в себе. Покричи, не сдерживай стон, не стесняйся меня.

Но я молчал, стиснув зубы. Она осторожно взяла мою руку и посмотрела на рану.

— М-м. — совсем тихо простонал я.

— О ужас. — в испуге крикнула Настя. Она увидела в области живота след от ножа. — Бедный мой, да как же ты это вынес? Они же могли тебя убить.

— Успокойся, Настенька. У них это в планах не было. Всё хорошо. — успокаивал я её.

Было уже темно, она увидела, что изо рта у меня сочиться кровь. Она вытащила из своей сумочки маленький платочек и впервые прикоснулась к моим губам. Осторожно вытерла кровь и увидела, что верхняя губа разбита.

Настя сидела рядом со мной, прижав меня к себе, она чувствовала, как мне больно. Глаза мои закрывались. Настя вытирала кровь с моего лица, которая сочилась изо рта. Я из последних сил прошептал Настеньке:

— Настенька, обними меня. Я устал. Прости.

Настя поняла, что я хочу закрыть глаза. Она осторожно обняла меня, боясь, причинить мне боль. Я снова почувствовал, уже знакомое мне тепло. Закрывая глаза, я увидел огни машины скорой помощи. А Настя, своим ласковым голосом, говорила мне:

— Сашенька, только прошу тебя, не закрывай глаза. Держись, вон уже скорая едет. Не спи. Я всегда, слышишь, всегда буду рядом.

Скорая приехала. Меня положили на носилки, но я уже ничего не слышал, я заснул в её объятиях, в её, таком родном тепле, и под ей ласковый и нежный голосок.

— Вы с нами поедите? Вы ему кто? — спрашивала доктор у Насти.

— Да, поеду с вами. Я его друг. — отвечала Настя сквозь поток слёз. — Что с ним? Ведь он не… — она не могла даже думать об этом.

— Нет, милочка. — поспешила успокоить её доктор. — Не беспокойтесь, он живой. Ваш друг сильный человек. Поехали.

В больнице меня сразу повезли в операционную. Пока везли, я пришёл в себя, открыл с усилием глаза и увидел по одну сторону доктора, а по другую — свою «жизнь» — Настеньку. Я сказал, глядя ей в глаза.

— Успокойся, со мной всё будет хорошо.

И снова отрубился, но всё же слышал, что ответила Настя:

— Да, конечно, Сашуль, не волнуйся.

Мы скрылись в операционной, куда посторонним вход запрещён.

Настя осталась ждать наших родителей и вести обо мне. Она сидела, горько плача и вспоминала о том: как мы познакомились, как первый раз я её пригласил на свидание, как впервые обнялись, почувствовав родное тепло, словно нас обнимала мама, как танцуя, я к ней несмело прикасался, как бросила в лицо нежный цветок красной розы, как упал пред тобой на колени, воскликнув: «Ты у меня одна!» Как в маленькой кладовой мы стояли, обнявшись, и шептали друг другу нежные слова. Как превозмогая боль, я признался ей в любви, сказав три вечных слова: «Я тебя люблю!». Теперь она сидела и молила бога об одном, чтобы я выжил.

Глава восьмая

Вещий сон

Через пол часа приехали наши родители. Настя сидела прям у двери операционной и первыми увидела своих родителей. Они подбежали к Насте.

— Настя, Настя, дочка. — начала Людмила Сергеевна. — Что случилось? Почему ты