– Ты сказала… – начал он спокойно, сдержанно, – ты сказала, что род Зои Мейнард был таким же… никчемным, как и мой? – в глазах главы колоний горел огонь.

– Фактически в первые три поколения начала Возрождения твой род жил отдельно. Они думали, что все люди умерли, поэтому… кровосмешение было естественным… Они боролись за выживание… – Аника замолчала. Тишина показалась ей зловещей, жуткой.

– Этот отчет у тебя с собой? – хмуро спросил Вернон.

Аника кивнула.

– Хорошо… – глава колоний думал о чем-то пару долгих мгновений. – Передай отчет связному… – губы Вернона дрогнули. – Вот только… – он пытался соблюдать политическую корректность. – На кой черт ты притащила сюда своего психа?

– Я… – Аника растерянно попятилась от экрана. – Он мой друг… – сказала она. – Единственный друг.

Вернон молчал, и Аника пыталась понять, что стало причиной его недавней вспышки гнева: ревность или тревога, что в истории появился лишний свидетель? Все говорило в пользу второго, но Аника хотела верить в первое. Хотя ревновать к клону было крайне сложно. Фактически он ведь не был мужчиной. Уж точно не мог уложить на старый диван ни одну женщину. Никто из клонов не мог. Может быть, женщины их и могли жить с настоящими мужчинами, по крайней мере, могли притвориться, но вот мужчины… Аника еще думала, как сказать обо всем этом своему любовнику, когда связь прервалась. «Он бросил меня, – подумала как-то растерянно Аника. – Бросил здесь, одну, среди клонов. Он предал меня».

Реконструкция родословной была закончена, но Аника продолжала копаться в архиве. Прошлое увлекало ее, притягивало. Жизнь, которая была в этом мире до начала Возрождения. Настоящая жизнь, а не эти колонии с комитетом планирования семьи, не Город клонов с центрами репродукции… Все это время Семенов был где-то рядом – не путался под ногами, но исправно посещал архив, утопая в его данных. О связи с главой колоний на холмах, откуда была видна нить горизонта, где сливались океан и небо, он не вспоминал. Лишь однажды, почти две недели спустя, попросил Анику показать ему реконструкцию ее родословной. Аника не смогла отказать.

Они проследили судьбу рода Крейчи вплоть до дня, когда уцелевшее человечество оставило Первую колонию. Здесь Аника сделала паузу, но Семенов попросил продолжать, словно он все еще сомневался в том, какой была в действительности реальность. Аника обиделась, оставила его наедине со своей реконструкцией.

– Я видел того чернокожего гиганта, – сказал Семенов, когда Аника хотела уже уйти.

– Видел? Где? – спросила она, застыв в дверном проеме.

– Мне кажется, он следит за мной.

– Мне кажется, у тебя просто богатое воображение, – сказала Аника.

Она не оборачивалась, стоя к своему странному другу спиной. Да и к другу ли? Просто никого другого не было рядом. Просто Семенов оказался единственным, кто мог заполнить пустоту этого мира. У других, взять к примеру Наташу Рупник, на это просто не было времени. А кто-то, как Лола Бор, необратимо изменился. Аника подумала, что она и сама, наверное, изменилась, и, когда настанет время возвращаться в реальность, будет сложно войти в привычный ритм жизни. Да и какой будет жизнь? Кто будет занимать кабинет главы колоний? Кто будет сидеть на его старом кожаном диване?

Аника вспомнила последний разговор с Верноном. Сможет ли он простить ее за то, что она стала причиной краха его политической карьеры? Сможет ли понять, что ее вины здесь нет? Ведь она просто делала то, о чем он сам попросил. Аника подумала, что, возможно, имело смысл умолчать о некоторых деталях его рода. В конце концов, он не был для нее посторонним человеком. Почему нельзя было просто немного помочь? Для этого не нужно врать, достаточно просто сказать, что не смогла найти детали. И все… Аника обернулась и посмотрела на Семенова.

– Думаешь, мне нужно было сделать то, что хотел Вернон? – спросила она.

– А что он хотел? – растерянно спросил Семенов.

– Он хотел остаться главой колоний на второй срок.

– А разве так можно?

– Я не знаю, – Аника задумалась.

Она еще смотрела на Семенова, но уже видела, как Макс Вернон размышляет о ее поступке, взвешивает его правильность и прощает. Аника хотела, чтобы он простил ее. Хотела, чтобы, покинув Город клонов, ей было к кому вернуться. Тем более что ей было плевать, кем будет Вернон – главой колоний или кем-то другим. Он интересовал ее как мужчина, как лучший кандидат для репродукции. Думая об этом, Аника почему-то вспомнила Наташу Рупник, ее семью, дом. Нет, ее жизнь с Верноном будет другой. Большой дом, чистые дети. Тишина, покой.

– Знаешь, что я думаю о Верноне, – сказала Аника Семенову. – Он использовал меня. Уложил на тот старый диван и думал, что после этого я все сделаю ради него. Он надеялся, что я воссоздам реконструкцию его родословной так, как это будет выгодно для него, а когда понял, что этого не произойдет, взбесился… – Аника замолчала, но волнения не было. Где-то глубоко в душе она всегда знала это, лишь хотела убедить себя в обратном.

* * *

Если бы Семенов не был клоном, то Аника, возможно, закрутила бы с ним роман. Не ради того, чтобы насолить Вернону, нет, ему было плевать – она уже поняла это. Закрутить роман Аника хотела ради себя – один корабль шел ко дну, и нужно было срочно перебраться в спасательную шлюпку. После можно будет снова с головой уйти в работу… Но Семенов был клоном, был просто другом, а друзья сейчас были нужны Анике меньше всего. Да и странным был Семенов, непостоянным. Иногда он исчезал на несколько дней, а потом появлялся в архиве и вел себя так, словно отлучился всего на пару часов. И еще Анику раздражала его паранойя. Особенно когда он пытался убедить ее, что за ним следит Луд Ваом.

– Он не может следить за тобой, – говорила Аника. – Каждый раз после того, как он встречается со мной, ему стирают память. Он не знает меня, не знает тебя. На кой черт ему следить за нами?!

– Не за нами, а за мной, – настырно говорил Семенов, и Аника начинала думать, что он действительно немного помешался после того, как узнал правду.

Потом Семенов уходил. Несколько раз Аника наблюдала за ним из окна, втайне надеясь, что увидит чернокожего гиганта, который идет за ее странным другом. Но никто не следил за Семеновым. Да и какой смысл был в этой слежке?

Каждое утро Аника смотрела местные новости, где освещалась жизнь других колоний, но цензура работала настолько исправно и качественно, что, зная правду, Аника начинала верить в то, что показывают в новостях. Оставалось лишь найти мужчину и отправиться с ним в центр клонирования, чтобы получить ребенка. К подобным мыслям Аника относилась как к шутке, но шутка всегда вызывала какой-то подсознательный гнев и нетерпение. Ждать дня, когда можно будет вернуться в Седьмую колонию, становилось все сложнее и сложнее.

– А что если тебя оставят здесь? – спросил как-то раз Семенов. – Ты ведь не знаешь, как глава колоний поступил с твоими отчетами. Если они имеют такой вес для его карьеры, то он может просто выкинуть их, а от тебя избавиться, как от единственного свидетеля.