– Пока не загружали, – кивнул Вейнгарт.

– Тебе что-то известно?

– Да нет, разумеется. Но допустим, что-то случилось в Кроссбэнке…

– Да ладно! Кроссбэнк видит только океан и бактерии.

– Да, но…

– И в любом случае у нас совершенно разные объекты наблюдения. Происходящее у них на нас никак не сказывается.

– Если предположить, что проблема в процессе наблюдения…

– Ты хочешь сказать, она связана с самим Оком?

– Если в Кроссбэнке что-то неладно с БЭК-кольцами, министерство энергетики или военные могут устроить нам блокаду в качестве меры предосторожности.

– Не предупредив нас?

– Информационная блокада – двусторонняя. Ни отсюда, ни сюда. Можно предположить, что они отключили все вплоть до несущей частоты.

– Но предупредить все равно можно было.

– Допустим, они торопились.

– Все это совершенно вилами по воде писано, и я надеюсь, что вы с Шульгиным не слишком много треплетесь на такие темы. Слухи могут вызвать панику.

Похоже, Вейнгарт хотел что-то сказать, но передумал.

– И в любом случае, – заключил Рэй, – от нас тут ничего не зависит. Существенным вопросом остается, как нам позаботиться о себе до тех пор, пока снаружи не решат, что можно открыть ворота.

Вейнгарт кивнул и начал зачитывать свой список:

– Припасы. Питьевую воду нам подают по трубам, и подача не прекращалась, однако без новых поставок некоторые категории продуктов закончатся уже на этой неделе, а к концу ноября нас ожидает масштабный продовольственный кризис вплоть до голода. Я бы рассчитывал, что нам организуют доставку продуктов; тем не менее представляется разумным создать неприкосновенный запас и, возможно, даже выставить у него охрану.

– Представить не могу, что эта… осада продлится до Дня благодарения!

– Мы ведь решили обсуждать самые разные сценарии…

– Хорошо, хорошо. Что еще?

– Та же самая история с медикаментами. Причем местная клиника не предназначена для лечения серьезных болезней или травм и с эпидемией тоже вряд ли справится. Скажем, если случится пожар, пострадавших надо будет отправлять в ожоговые центры, иначе возможны летальные исходы там, где их вполне можно избежать. Тут мы тоже мало что в состоянии предпринять, разве что предупредить медиков, чтобы были готовы к чрезвычайным ситуациям. Кроме того, если блокада затянется, людям потребуется психологическая помощь. Уже есть жалобы на срочные проблемы с оставшимися снаружи семьями.

– Перебьются.

– Жилищный вопрос. В спортзале сейчас живут человек двести сменных работников, не считая журналистов и других временных посетителей. Наилучшим долговременным решением – если блокада затянется – было бы отправить их всех на постой. У многих жителей комплекса есть свободные спальни или гостевые комнаты; найти добровольцев особого труда не составит. При определенной удаче нам удастся переселить всех с раскладушек на кровати, в крайнем случае – на диваны. И дать им возможность пользоваться нормальными удобствами, а не сражаться за душевые и не толпиться в очереди в уборную.

– Займись этим, – распорядился Рэй. Потом на секунду задумался и добавил: – Подготовь список возможных добровольцев, но прежде, чем с ними говорить, покажи его мне. Одновременно надо будет переписать всех сменных работников и прочих посетителей.

Вейнгарт продолжил свое перечисление – всякие мелочи, которые в основном будет несложно перепоручить, да и понадобятся они только в том случае, если карантин затянется, во что Рэй не верил. Еще месяц? Три месяца? Представить невозможно! Правда, его уверенность несколько подрывал тот неумолимый факт, что карантин уже затянулся дольше, чем можно было вообразить.

Вейнгарт подводил итоги, когда в дверь постучала Сью Сэмпел.

– Мы не закончили! – крикнул Рэй.

Сью приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

– Я знаю, только…

– Если пришел Шульгин, пусть подождет несколько минут.

– Он не придет – позвонил, чтобы отменить встречу. Едет к южным воротам.

– К южным воротам? И что же там такого важного?

– Он сказал, что, если вы посмотрите в окно, сами поймете, – ухмыльнулась Сью.

Огромный девятиосный тягач – черный, бронированный – полз к Слепому Озеру, словно огромная мокрица, робеющая, несмотря на многоуровневую защиту. Там, где следовало быть водительской кабине, имелся лишь тупой конус, оборудованный сенсорами. Тягач двигался по дороге, определяя свое местоположение при помощи GPS и скрытых на местности передатчиков. Водителя не было.

Когда Крис и Элейн достигли южных ворот, там уже собралась целая толпа из сменных работников, чья смена закончилась, клерков и старшеклассников. Подкатили два автобуса секьюрити, оттуда выскочило с десяток сотрудников в серой униформе; они стали уговаривать толпу отойти от ворот на казавшееся им безопасным расстояние.

Забор, окружавший внутренний периметр Слепого Озера, представлял собой, как объяснила Крису Элейн, «охранное оборудование» высшего класса. Столбы были из высокопрочного сплава и глубоко утоплены в землю, секции из карбонового композита, более прочного, чем сталь, их покрытие – гладкое, как тефлон, и утыкано сенсорами. Поверху шла двойная спираль из колючей проволоки. На забор можно было подать электричество убойного напряжения.

Перекрывающие дорогу ворота открывались по команде с КПП или по сигналу закодированного передатчика. Сам КПП представлял собой бетонный бункер с окнами-бойницами, прочный, как скала. Сейчас там, однако, никого не было: охранника отозвали с началом карантина.

Крис протолкался вперед сквозь толпу, Элейн следовала за ним, положив руки ему на плечи. В конце концов они вышли к барьерам, которые сейчас растаскивали вдоль дороги люди в сером. Элейн ткнула пальцем в сторону подъехавшей машины.

– Смотри, Ари Вейнгарт! А с ним, если не ошибаюсь, Рэй Скаттер.

Крис постарался запомнить его лицо. История Рэя Скаттера представляла определенный интерес. Пятнадцать лет назад он был виднейшим критиком астробиологии, «науки желаемого, а не действительного», как он тогда выражался. Разочарование, вызванное марсианской программой, привлекло на его сторону многих, во всяком случае до тех пор, пока проект «Поиск землеподобных планет» не начал приносить многообещающие плоды. После прорыва, совершенного в Кроссбэнке и Слепом Озере, его пессимизм стал восприниматься уже как близорукость и зависть, однако Рэй Скаттер вовремя дал задний ход и с энтузиазмом новообращенного взялся за дело. Без всякого преувеличения серьезнейший вклад, который он внес в первичные атмосферные и геологические изыскания, не только спас его карьеру, но и позволил подняться в иерархии до значительных административных постов сперва в Кроссбэнке, а теперь и в Слепом Озере. Рэй Скаттер мог бы стать интереснейшим объектом для журналистского расследования, однако считалось, что интервью он не дает, а публичные заявления Рэя были настолько банальными, что журналисты давно списали его со счетов.