Уоррен не понаслышке знал, дядя мог быть крайне деспотичным, если что-то не соответствовало его интересам, и понимал, в какое отчаяние пришла Магнолия.

Потом, когда Реймонд погиб, она осознала, что упустила главное, погнавшись за призраком.

Взгляд Уоррена сделался стальным, а губы иронически скривились.

— Тем не менее в Баквуде она никто, — изрек он, — и чем раньше вы выдворите ее, тем лучше!

По выражению лица мистера Грейшотта он понял, что выполнить сию задачу будет нелегко, поэтому не преминул осведомиться:

— Реймонд не сделал завещания в ее пользу или чего-нибудь еще в том же роде?

— Насколько я могу судить, она просила его об этом, — ответил мистер Грейшотт, — но ваш дядюшка был поставлен в известность адвокатами семьи и запретил Реймонду предпринимать какие-либо шаги в этом плане.

Испытывая отвращение от всего услышанного, Уоррен встал из-за стола со словами:

— У меня нет ни малейшего желания видеть ее, Грейшотт. Сообщите ей, что я приехал сюда с моей невестой и что нам понадобятся комнаты, которые сейчас занимают она и миссис Кин.

— Я это сделаю, — повиновался мистер Грейшотт.

Тем не менее Уоррен чувствовал его обеспокоенность.

Уоррена уже ждала оседланная лошадь, и он поскакал через поля к большому дому с приспущенным на флагштоке личным штандартом маркиза.

Отметив, как величественно смотрится дом на расстоянии, Уоррен подумал: обладание такой роскошью может разве что привидеться во сне.

Солнечные лучи позолотили десятки его окон, отразившихся в зеркальной глади озера.

Он любил Баквуд: с ним было связано так много детских радостей и воспоминаний об отце.

Теперь он вернулся домой и должен посвятить всего себя служению ему и сохранению фамильных традиций, как это делали его предки.

Перед парадной дверью он увидел несколько карет.

Значит, в гостиной уже собрались родственники, и до него донесется гул их голосов, когда он войдет в огромный, облицованный мрамором зал со знакомыми изваяниями богов и богинь, украшенный знаменами, напоминающими о битвах, в которых отважно сражались его предки.

Что бы ни случилось, радостное или печальное событие, особняк Баквуд был местом сбора всех Вудов, где они могли встретиться и обсудить свои дела.

Уоррен не ошибся.

Войдя в зал, он услышал их голоса, долетавшие из гостиной, и увидел ряд шляп-цилиндров, расставленных на столе, что стоял под лестницей.

Он слегка улыбнулся, подумав о необычности происходящего, открыл дверь и присоединился к родственникам.

Лишь спустя час ему удалось вырваться из душных объятий тетушек и кузин, которые были в любую минуту не прочь поцеловать столь красивого молодого человека, и освободиться из плена крепких мужских рукопожатий.

У него потеплело на сердце, когда он ощутил их неподдельную радость от того, что он займет положение главы рода.

Они любили лорда Джона, его покойного отца, достойного, благородного человека, с которым за всю его жизнь никому не довелось поссориться, и, естественно, все обожали и баловали Уоррена с момента его рождения.

Когда он направился к кабинету, где дядя Артур всегда решал дела, связанные с поместьем, он вспомнил, что они пока не ведают о его помолвке, и ему было весьма интересно, что они подумают о Наде.

Он недвусмысленно дал понять слугам леди Вуд, что не надо будить девушку, пока та сама не проснется.

Уоррен решил, что ей не следует присутствовать на похоронах, хотя она будет на завтраке и обеде вместе со всем семейством, где он представит ее как свою будущую жену.

Это, несомненно, удивит родственников, но в гораздо меньшей степени, чем это поразило бы Магнолию.

Уоррен положил перед собой список дел на завтра и уже отпечатанный экземпляр с изложением порядка будущей церковной службы с траурной каймой на обложке, а также перечень гостей, приглашенных на завтрак.

— Остальные члены семейства прибудут сегодня после полудня, — объяснил мистер Грейшотт, — и я попозже вручу вам список гостей, приглашенных на обед, с указанием места за столом.

— Вы говорили с мисс Кин?

— Да, говорил, но она отказывается съехать, не повидавшись с вами.

— У меня нет желания… — только и успел произнести Уоррен.

В этот миг отворилась дверь, и в кабинет вошла Магнолия.

Уоррену достаточно было беглого взгляда, чтобы понять? она стала еще красивее с тех пор, как он видел ее в последний раз.

Однако он ощутил, когда она устремилась к нему с чувственной грацией, загадочные образом придававшей ее черному платью до неприличия соблазнительный вид, что единственное чувство, которое он питает к ней, — это ненависть.

Пробормотав извинения, мистер Грейшотт быстро вышел из кабинета.

Как только за ним закрылась дверь, Магнолия проворковала мягким, ласкающим голосом, столь хорошо знакомым Уоррену:

— Ты вернулся! О дорогой, мне кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я видела тебя в прошлый раз!

Во время ее монолога он встал, но не вышел из-за стола и холодно ответил:

— Меня удивляет, что ты здесь!

— Если б я уехала сразу после похорон Реймонда, я бы не увиделась с тобой. Ты не получил моего письма в Париже?

— Я получил твое письмо, оно пришло в Париж за три дня до моего приезда!

Он заметил, что такого она не могла предвидеть и ее длинные ресницы дрогнули.

Тем не менее ей достало находчивости, чтобы после небольшой заминки возразить:

— Я написала письмо вскоре после твоего отъезда, но не было смысла отправлять его, пока я не узнала, что ты на обратном пути.

— И очень кстати отправился в обратный путь после несчастья с Реймондом.

Магнолия весьма выразительно развела руки, а затем спросила:

— Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне? Я говорила, Уоррен, что люблю тебя, и я всегда тебя любила. Ты можешь простить мне минутное помешательство?

Она глубоко вдохнула.

— Когда я увидела этот дом, он показался мне таким прекрасным, что я не могла думать ни о чем другом, кроме как жить в нем и чувствовать свою принадлежность к…

Она говорила с нарочитой нежностью, как бы пытаясь окутать его сетью колдовских чар, из которой не так легко освободиться.

Однако он решительно перебил ее.

— Бесполезно, Магнолия! Я не собираюсь стоять здесь и выслушивать твои капризы. Я велел мистеру Грейшотту попросить тебя съехать, и именно это ты обязана сделать.

— Он также сказал мне, что ты привез с собой невесту, — вкрадчиво произнесла Магнолия. — Это правда?