Девушка была ее противоположностью. Веселая и уверенная в себе настолько, что не боялась казаться некрасивой или глупой, кривляясь и дурачась даже на их совместных фото. Ее смешные гримасы, надутые капризно губы, пушистые хитрые глаза цвета крепкого эрл грей, пышные прически, прозрачно-смуглая кожа, аккуратное созвездие родинок на правой стороне лица, татуировка на спине – чуть ниже следа от резинки бюстгальтера. Было написано «There once was a little girl who never knew love until a boy broke her HEART» [2]. Девять коротких строчек, высота букв около двух сантиметров, готический шрифт.

Она носила меховые жилетки, пестрые платки и грубые ботинки, прокалывала язык и много фотографировалась. Каждый день. Нравилось наблюдать, как она менялась со временем, худела, взрослела, превращалась из ребенка в девушку, из девушки в женщину, становясь все лучше, лучше, красивее.

На факультете говорили, что они учились в одном классе и до выпускного вечера были просто друзьями. Миша давал ей списывать геометрию, а брюнетка будила его каждое утро звонком на мобильный – будильника Миша не слышал.

Они летали вместе в аэротрубе и целовали клювы крылатых белых скульптур в Марфино у пруда, обнимались на задних сиденьях авто и таскали шоколадки в супермаркетах, фотографировали звезды между облаков и вечерний туман на подмосковных полях, любовались будто нарисованными краской тучами и пытались угадать, куда ударит молния. Наблюдали за сносом хрущевок на окраинах города и за пожаром башни в Москва-Сити, кормили рыжих уток на пруду и смеялись над ламами в зоопарке.

Вместе им было просто.

Проще, чем порознь.

Они начали встречаться после выпускного. За три дня до того, как Мишина ручка упала на асфальт во внутреннем дворе и укатилась к ногам Кати.

Кате нравилось думать, что она опоздала, приехала не вовремя, и нужно было раньше. Не ждать выпускного, а брать билет, едва лишь узнав результаты последнего экзамена.

Кате нравилось думать о том, чего уже не могло произойти. Выбирать наугад условия и придумывать варианты развития событий. Параллельный мир под словом «если». Этот мир нравился Кате больше, чем тот, в котором она жила с сентября этого года.

Кате нравилось себя обманывать.

Катя знала – если бы она приехала на три дня раньше, они бы просто не столкнулись в том дворе. Миша не уронил бы ручку, она не укатилась бы к ее ногам. Тонкие пунктирные линии их маршрутов не пересеклись бы на карте Москвы, хотя, возможно, петляли бы где-то не очень далеко друг от друга – в районе университета.

Он все равно выбрал бы свою брюнетку с татуировкой на спине и гвоздем в языке. А Катя… возможно, она бы просто не влюбилась в него.

Думая об этом, Катя грустила и смотрела на фото. На горизонте лес, а до него каменистый пустырь, над которым гуляют сизые облака. Миша снят со спины, стоит вполоборота, прячет руки в карманы, смотрит на черную машину вдалеке.

От картинки веяло холодным осенним одиночеством.

Фото выглядело так, как Катя себя чувствовала.

Она понимала Мишу. И понимала, что девушка заслужила такого парня, как он. А Катя – нет. Катя просто под ногами путается и тихо всем мешает.

За день до Нового года в главном здании института устраивался бал с фуршетом. Бутылки советского шампанского, бутерброды с колбасой, рыбой и сыром, пирожные и мандарины.

Студенты слушали поздравления ректора и деканов, пили из пластиковых стаканов и шли вниз танцевать.

Мы сидели на холодных ступеньках, смотрели, как негры в русских народных костюмах пели песни из старых фильмов и допивали остатки шампанского из горла.

Я наблюдала за Игорем. Он наливал себе шампанское, говорил по телефону, улыбался. Катя смотрела на Мишу – он стоял у лифта на первом этаже в компании друзей, что-то рассказывал, его слушали, смеялись. Катя грустила. Ей хотелось быть там, рядом с ними, а не сидеть на лестнице, допивая теплое невкусное шампанское.

Катя повернулась и облилась.

– Как бы я хотела сейчас встать, убежать вниз, броситься ему на шею, вцепиться в свитер и никогда отпускать…

– Девчонки, что вы тут сидите? – спросил Игорь, спускаясь мимо нас по лестнице. – Танцевать надо!

– Мы скоро придем, – ответила я.

Катя опустила глаза. На светлой кофте остались мокрые пятна от шампанского.

– Высохнет, – сказала Катя. – Ты допила уже?

Студенты танцевали по всему первому этажу. В коридорах, у столовой, в раздевалке, у лифта и даже у туалетов. Негр, переодетый в Деда Мороза, объявлял очередной конкурс и приглашал на сцену всех желающих, ставил новую песню.

Катя искала Мишу, прикрывая рукой мокрые пятна на груди. Он стоял у лифта, возился с мобильным телефоном, изредка поднимал глаза, наблюдал за танцующими. Заметив Катю, он на секунду замер, потом удивился. Она подошла ближе и что-то сказала ему на ухо.

Я смотрела на них с верхней ступеньки лестницы, сквозь перила. Миша убрал телефон в карман и обнял Катю. Обнял так, будто смущался, будто был готов исчезнуть, оттолкнуть ее в любой момент, будто боялся и не хотел, чтобы их видели вместе. Они оказались одного роста, худые и высокие. Катя танцевала с закрытыми глазами, впиваясь пальцами в спину Миши до такой степени, что белели пальцы. Их пара вяло двигалась недалеко от стеклянной стены, и даже в едва заметном отражении они казались нелепыми и нескладными, а Катины руки на его спине – неуместными и ненужными.

Вернувшись, Катя долго не могла прийти в себя. У нее дрожали губы и тряслись руки. На пять минут ее мир переместился на ладони и кончики пальцев. Она рассказала, что Мишин свитер был шершавым на ощупь и теплым, а еще от него приятно пахло.

Катя прижалась к его груди, сначала неуверенно и осторожно, будто проверяя: оттолкнет, или нет. Миша не оттолкнул. Через пять минут, сидя рядом со мной, Катя все еще чувствовала, как он обнимал ее. Хотелось повторить, отмотать назад, поймать момент, когда руки впервые коснулись спины.

Катя была счастлива малым.

За семестр ее отношения с группой немного наладились. Кате даже предложили полететь в Египет, чтобы там вместе встретить Новый год. Кате едва хватало денег, чтобы оплатить второй семестр учебы, поэтому было решено занять – у всех понемногу.

– Это мой единственный шанс переспать с ним, – говорила Катя, сидя на крышке унитаза в нашей квартире и закуривая сигарету. Я сидела напротив, забравшись с ногами в кресло у стены, и стряхивала пепел в банку из-под кофе. – А потом уже все равно, что будет. Иногда мне кажется, что я готова просить его об этом, умолять и стоять на коленях, чтобы он хотя бы один раз переспал со мной. Готова биться головой о стену, готова даже, наверное, пойти к ведьме какой-нибудь, приворот сделать… Но говорят, что дорого очень, а я и так вечно без денег.