Фотокамера была такой навороченной и дорогой, что Эва на целый час впала в ступор и не могла слова выговорить. А потом схватила телефон, умирая от счастья, что теперь у нее есть абсолютно официальный повод позвонить Макару.

Он долго не брал трубку, а когда ответил коротко и резко: «Да, Эва, слушаю. Что у тебя там?» — она не нашлась что сказать. Что у нее там? Ничего, кроме тупой, ноющей боли в области сердца, возникшей от его голоса, но вряд ли до этого есть дело Макару.

— Я хотела поблагодарить тебя, Мак, — она в самом деле чувствовала искреннюю благодарность, — это такая крутая камера!

— Мне сказали, она лучшая, — голос в трубке мгновенно смягчился, и Эва едва не разревелась от обиды. А если бы она позвонила сказать, что соскучилась, его тон был бы таким же ледяным? Значит, она никогда ему такого не скажет… — С днем рождения, Эва! Прости, у меня сейчас конференция…

И она поняла, что это был не просто подарок Макара на день рождения трехнедельной давности, это его «отступные». Больше Эва ему не звонила.

В груди та тупая, ноющая боль поселилась надолго, но Эве не с кем было даже поделиться, с Иркой не могла — разве может что-то болеть у использованного презерватива? И хоть подруга смотрела с искренним сочувствием, Эва все равно не подавала виду, а на вопрос о Макаре лишь равнодушно пожимала плечами. И когда после лекций ее подстерегла Алена, Эва даже обрадовалась.

— Мы выезжаем через три дня, тебя повезут Вешневецкие, — деловито начала та, стоило им только присесть за столик кофейни. И тут Эва вспомнила о своем опрометчивом обещании.

— Я не смогу, — попыталась придумать подходящую отмазку, но сестра опередила.

— Не спрыгивай, — предупредительным тоном сказала она, — ты обещала. И потом, я не просто приглашаю тебя на свой день рождения, я хочу тебя нанять как фотографа. Мак показывал портрет, что ты ему сделала, он просто потрясный. На яхте и так будут официанты, охрана и экипаж, мне совсем не хочется чтобы там еще были посторонние. Я ведь не просто так прошу, Эвка, мы с Русланом объявим о женитьбе на вечерней pool-party и пригласим всех на свадьбу. И я хочу, чтобы у нас были красивые фотки. А еще там должен быть Макар, — Алена принюхалась и откусила пирожное.

— Зачем тебе Макар? — молясь, чтобы не выдать себя, спросила Эва.

— Он должен понять, что у нас все серьезно. Он ведь мне весь мозг вынес тем, что я буду его женой. Мы с Русланом специально никому не говорили, хоть свадьбу планировали давно, и я хочу, чтобы Макар это слышал.

— А я причем?

— Он спрашивал, будешь ли там ты. И сказал, если тебя не будет, он тоже не приедет. Наверное, не верит, что я перед тобой извинилась.

— Но мне не в чем туда ехать, Алена, — Эва мучительно выдумывала причины, из-за которых можно остаться в городе, и ничего на ум не приходило.

«Это потому что там будет Макар, ты потому так туда рвешься?»

— Давай ты не будешь ничего придумывать, а за платьем мы едем прямо сейчас.

***

Эва пряталась за широким объективом фотокамеры и раздумывала, когда удобнее будет сбежать. Макар не приехал, она тщетно выглядывала его и на берегу, где они заселились в отель в ожидании всех гостей, и уже на самой яхте. По всему выходило, что «вечеринку у басейна» ей придется отработать, коль уже пообещала, а вот завтра вполне может получиться. Или яхта где-то причалит, или катер-курьер что-то привезет, а с ним можно будет вернуться на берег.

— Ждем еще одного человека, — крикнула тем временем Алена одному из членов экипажа, и у Эвы внутри все задрожало. Неужели? Они ждут Макара? Он приедет? Вот прямо сейчас можно будет его увидеть?

Хоть и ждала, но стоило увидеть высокую мускулистую фигуру, выходящую из огромного внедорожника — что ж не взял свой Феррари? — сердце обмерло и застучало с утроенной силой.

— Привет, с днем рождения! — Мак подошел к именинице, Эва стояла, нацелив на них объектив, и изо всех сил старалась подавить дрожь в пальцах. И тут он ее увидел.

На миг в его глазах мелькнуло знакомое выражение, и Эва испугалась, что он сейчас подойдет к ней и если не возьмет у всех на глазах, то унесет в каюту. Она чувствовала внутренним чутьем, что Макар голоден и раздражен, а почему, одному Богу известно, и к еде его голод не имел никакого отношения. Тем временем Мак поздоровался с еще одним парнем из их тусовки, а сам направился к Эве.

— Привет, как дела?

— Хорошо, спасибо. А как ты… — Эва осеклась и несколько минут ничего не соображала, а когда пришла в себя, Макар уже разговаривал о чем-то с той самой парой, которая привезла Эву.

Она ступила шаг назад, потом еще один и уперлась спиной в ограждение, а сама глаз не сводила с Макара. Зачем он просил Алену пригласить ее? Ведь он не планировал демонстрировать их отношения, потому что эти отношения в прошлом. А в настоящем была только Эва, и эта Эва готова была вплавь добираться до берега, чтобы не видеть равнодушного взгляда его глаз. Серых. Холодных. По-прежнему любимых.

Эва опустила камеру и повернулась спиной к гостям. Руки у нее уже почти не дрожали.

Он сразу ее увидел, как только вышел из машины, выхватил глазами, и не потому что она была на виду, а потому что искал. Эва, одетая в блузку совершенно безумной расцветки под американский флаг, шорты и белые кеды, целилась объективом прямо в Макара. Но он понял, что девушка скорее прячется за камерой, чем пытается поймать нужный кадр. И еще не заметил, нет, скорее почувствовал, как она волнуется.

Он поздравил Алену, кивнул Русу, сделав вид, что не увидел протянутую руку, а затем подошел поздороваться с Эвой. Та ответила, глядя своими большими карими глазами, и тут его повело. Мак сам не знал, что ожидал в них разглядеть — тоску, ожидание, горечь, да кто его знает? — но ничего такого там не было. Она просто смотрела, как будто они случайно пересеклись на общей тусовке, а какие тут могли быть случайности? Макар сразу сказал Алене, что приедет только если там будет Эвангелина.

Потому что он устал без нее, не скучал, не тосковал, а именно устал. Несколько раз порывался приехать, но сделать это не позволили остатки совести, каким-то чудом обнаружившиеся в его душе. А вот отказаться от возможности взглянуть на нее не смог.

Внутри отдалось спазмом, тело привычно отреагировало на Эву, и Макар вдруг разозлился. Ни та стриптизерша, которой он заказал приватный танец в випе «Неандертальца», ни те две проститутки, которых он по итогу выставил из дома, заплатив вдвое больше, лишь бы они исчезли поскорее, не смогли вызвать ощущений, хотя бы отдаленно напоминающих те, что он испытывал с Эвой. Неопытной, неловкой, но такой чувственной и волнующей…

Макару казалось, что не неделя воздержания прошла, а год. Что же в этой девочке такого, что он чувствует себя подсевшим на дозу наркоманом? Вот и сейчас ее близость, ее распахнутые глаза будоражили и будили такие темные инстинкты, что Мак усилием воли заставил себя развернуться и отойти на безопасное расстояние, а потом до вечера старался держать дистанцию и не приближаться на расстояние меньшее, чем два метра.