Окна Эвиной квартиры были темными, да Макар и не собирался подниматься. Хватит, наслушался уже на сегодня, и хоть определение Ирки оказалась на удивление метким, осознавать это было мерзко. Уперся в сложенные на руле руки и задумался. А ведь правда, Эве восемнадцать исполнилось совсем недавно, меньше трех недель назад, он тогда встретил девушек в ресторане, она была с Аленой. И он ей так ничего и не подарил. Эва ему прислала подарок, очень качественное фото, у девочки действительно талант…

Его как пробило, Макар в последний раз взглянул на темные окна и вырулил со двора.

***

Он звонил в дверь, держа перед собой упакованную коробку. Заходить Макар не собирался, думал просто отдать Эве подарок и уйти. Но открыла Ира.

— Она спит, — в этот раз прием был не таким ледяным, и Макар потерялся в догадках, это ее коробка впечатлила или она просто не успела разозлиться?

— Я привез подарок, передашь или… Это фотокамера, — сказал словно оправдывался.

— Передам, — Ирка рассматривала его с интересом, как будто он внезапно перестал быть одноклеточным, точнее, одноорганным существом. И тогда Мак попросил:

— Ира, можно, я на нее посмотрю?

Она хлопнула глазами, видимо, мысленно свалившись в обморок, и растерянно кивнула. Макар привычно раззулся, прошел мимо обалдевшей и посторонившейся Ирки и вошел в комнату Эвы. Поставил коробку на комод, присел возле кровати на корточки. Он впервые видел Эву спящей и сам не знал, почему не может сдержать улыбку.

Эвангелина спала на спине, волосы разметались по подушке, и первым его порывом было лечь рядом, просунув одну руку ей под голову, а второй беря девушку в кольцо. Как, наверное, хорошо так проснуться с ней и еще в полусне почувствовать под собой упругое и шелковое тело! В голову неожиданно пришло, что ему даже не пришлось придумывать, как ее называть — малыш, детка, милая — у нее имя уже готовое, девочка, Эвочка…

Макар аккуратно поправил разметавшиеся волосы, погладил, пропустил сквозь пальцы несколько прядей, посидел еще немного и ушел, не попрощавшись с Иркой. Главное, что он попрощался с Эвой.

***

Это все равно было больно. Хоть Эва с самого начала знала, что ее чувства к Макару обречены, каждый его приезд — последний, а сам Макар в ее жизни — необъяснимая случайность. Но он снова приезжал, и все разумные доводы отступали, унося с собой заодно и здравые мысли.

Ирка и ругала ее, и уговаривала, и материла, но ничего добиться не могла. Эва упорно продолжала впускать Макара в свою комнату и в свое тело, потому что сопротивляться было глупо и бессмысленно. В ее душе и сердце он уже основательно окопался, сидел там безвылазно, так что изменят ее протесты?

Вот если бы можно было его оттуда выгнать, другое дело, но как Эва ни пыталась, у нее ничего не получалось. Не то, чтобы она не понимала, она ведь не слепая, их отношения сводились исключительно к сексу, за который Макар платил ей деньги, как бы завуалированно он это не преподносил. И поэтому те деньги Эва просто ненавидела.

Она бы давно их отдала на благотворительность или просто выбросила бы, но Ирка упросила ее не горячиться.

— Откуда ты знаешь, что дальше будет с учебой, оплатят ли тебе следующий год твои родственнички, — здраво рассуждала подруга, — а если прижмет, то и эти деньги сгодятся.

Макар сразу предложил ей сменить квартиру, но стоило Эве представить, как она ходит там одна от стенки к стенке в ожидании его приезда, ей сразу делалось плохо. Особенно, когда она понимала, что однажды он просто не приедет. Эва ему надоест. Здесь же они вдвоем с Иркой, Эва на своей территории, а то, что он не остается с ней до утра, так кто сказал, что он там будет оставаться?

Ему здесь все не нравилось, в этой квартире, он и не думал скрывать, но ни единого раза не позвал Эву к себе. Что тут еще можно было сказать? Ирка, конечно, нашла, что.

— Да ты в его глазах не более, чем использованный презерватив. Как вот эти три, что в ведре валяются, — подруга умела быть прямолинейной до крайности, и Эву чуть не вывернуло.

С тех пор она видеть не могла презервативы. Специально сходила на прием в женскую консультацию, чтобы ей выписали противозачаточные, и сразу же начала их принимать. А вот лицо Макара, когда Эва ему об этом сообщила, достойно было запечатления в нескольких ракурсах. Жаль, что она еще так мало разбиралась в мужчинах, а тем более, в их взглядах. Так что кто его знает, о чем думал Мак, когда ТАК на нее смотрел.

Возможно, это была благодарность, возможно, восхищение, а может быть, просто предвкушение. О том, что ощущения без защиты совершенно другие, была опять же оповещена вся их многострадальная многоэтажка.

Сама Эва еще не поняла, почему все вокруг сходят с ума от этого секса. Ей безумно нравилась близость с Макаром, но исключительно потому, что это был Макар, ей нравилось даже просто с ним целоваться или лежать в обнимку. Точнее, она так думала. Потому что обычно они не лежали, Макар уезжал, как только его дыхание переставало напоминать шум гидравлического пресса.

— Да перестань ты, не комплексуй, — успокаивала ее Ирка, — это поначалу так. Ну сколько там у тебя их было, этих раз, чуть больше десятка? Первые вообще не считаются, это полный звездец. По-хорошему, давно пора ввести закон, чтобы дефлорацию осуществляли только под общим наркозом.

Эва вспоминала жгучую изнутри боль, бурые разводы на простыни и, в принципе, была с подругой согласна.

— А вообще я тебе так скажу, каждая женщина, знающая, что ей нужно, и умеющая это делать, получит удовольствие с любым мужчиной.

А вот тут Эва с ней не соглашалась. На месте Макара она вообще никого представить не могла, он был не просто лучшим, он был единственным. Впрочем, Иркины проповеди носили, скорее, декларативный характер, потому что сама она встречалась с одним Пашкой и оттачивать свое мастерство на массе увивающихся за ней поклонников не торопилась.

Поклонников хватало, зажигательная как огонек Ирка, в придачу и сама похожая на солнышко, притягивала их как магнит. Да еще и нрав у нее был мирный и уживчивый, она ладила практически со всеми, и почему у них с Макаром с самого начала не сложились отношения, для Эвы оставалось загадкой.

Первое тревожное ощущение зародилось у нее, когда Мак ушел, не дождавшись, пока ему откроют дверь. Первым порывом было позвонить ему, спросить, вдруг что-то случилось. Но усилием воли Эва подавила ненужный порыв, у нее был контакт Макара, но она ни разу им так и не воспользовалась. Что она может у него спросить? «Почему ты уехал?»

«Ты правда хочешь это знать?» — спросила она себя Иркиным пренебрежительным тоном и честно себе же ответила: «Нет, не хочу». Потому что и так все знала. И его приезд поздним вечером с подарком было лучшим тому подтверждением. Если бы он не собирался разрывать даже то жалкое подобие отношений, которое у них было, он бы ее обязательно разбудил. А так вошел в комнату, посидел несколько минут и ушел.