Поведенческий экономист Джордж Лёвенштайн называет это «горячим-холодным эмпатическим пробелом»[12]. Визит к кардиологу остудил вашу страсть: вы пребываете в «холодном» состоянии. Рассудок празднует победу – вы с готовностью новообращенного начинаете есть вареную рыбу и зелень. Затем, опять поддавшись зову желудка, входите в «горячее» состояние: вы недооценили силу соблазна поесть жирного (это эмпатический пробел в вашем мозге) и быстро сдаетесь. Последние двадцать лет описанное явление изучали такие исследователи, как Лёвенштайн и Дэн Ариели, чья книга «Предсказуемо иррационально», выпущенная в 2008 году, стала бестселлером.

Хотя термин «горячий-холодный эмпатический пробел» может точно назвать явление, он не объясняет лежащие в его основе биологические процессы. В предшествующей главе мы рассказали, как активные нейронные цепи женского мозга, заложенные на этапе внутриутробного развития, влияют на поведение Сьюзен во время разговора с Невежей. Встреча с Невежей инициировала запуск цепей, и мозг увлек ее к спариванию. Однако Сьюзен не ушла с Невежей. Желание возникло, и поведение девушки изменилось, но она не стала Элоизой из Миннесоты. Абеляром и Элоизой, Кэмпом и Александером управляло нечто гораздо более мощное.

Грызуны-сластолюбцы

Сейчас вы узнаете кое-что, о чем можете пожалеть, хотя, может быть, это вам и пригодится когда-нибудь – вдруг вы решите заключить с кем-нибудь пари? Итак, если самке крысы делать ручную стимуляцию гениталий, в процессе она будет издавать радостный писк, похожий на птичий: «ип, ип, ип». Именно так пищат две белые крысы в подвале лаборатории, расположенной в одном из зданий университета Конкордия в Монреале. Молодые женщины Майте Парада и Николь Смит в белых лабораторных халатах и перчатках из латекса берут по крысе и пальцами, смазанными гелем-смазкой, мягко делают пять быстрых движений по клитору грызунов. Затем они опускают крыс на плоскую поверхность маленького подноса. Помощница отсчитывает пять секунд. Парада со Смит повторяют операцию. После пяти повторений крысы уже не хотят возвращаться на поднос. Когда Парада и Смит отпускают их, крысы разочарованно смотрят на женщин. После четвертого цикла повторений крыса Парады вцепляется ей в руку, забирается на запястье и прячется в изгибе локтя. «Я тебя люблю, люблю», – произносит Парада, подражая крысиному писку. Вся эта сцена похожа на эзотерическое порно с фетишами, о существовании которых вы даже не подозревали.

Если бы перед вами выстроили в ряд несколько нейробиологов и попросили ответить, в чьей лаборатории, на ваш взгляд, проводят ручную стимуляцию крыс, вы бы наверняка указали на Джима Пфауса. С парой сережек в ухе, шипастым орнаментом татуировки вокруг предплечья и черной бородкой клинышком, придающей ему облик сатаниста, Пфаус легко сойдет за импресарио фильмов для взрослых 1980-х. Для полноты образа ему не хватает только пары длинноволосых пышногрудых спутниц в фиолетовых комбинезонах из лайкры. Пфаус – неординарный нейробиолог, способный за какие-то десять минут разговора процитировать «Монти Пайтона», Павлова, «Глубокую глотку», Уильяма Джеймса[13], Сьюзен Соммерс[14], Стендаля и панк-рокера Джелло Бьяфра. В конце 1970-х – начале 1980-х, учась на последнем курсе Американского университета, Пфаус сделал на голове «ирокез» и вышел на вашингтонскую панк-сцену в роли вокалиста и гитариста группы Social Suicide. Он учился в аспирантуре университета Британской Колумбии, работал с Доном Пфаффом, а потом перешел сюда. В перерывах между выступлениями своей новой группы Mold он изучает процессы в мозге, которые делают секс приятным, и пытается понять, как это приятное ощущение влияет на поведение. Подобно большинству ученых, Пфаус хотел найти ответы на эти вопросы, потому что ему было интересно. Но в отличие от того же большинства он помнит, в какой именно момент любопытство превратилось в навязчивую идею. Сын чиновника-лейбориста и учительницы музыки, интеллектуально развитый Пфаус держался в стороне от остальных и был склонен анализировать всё и вся. Испытав первый оргазм, он не ограничился обычными для мальчишек мыслями: «Как круто!» или «Я ничего себе не повредил?» Он попытался проанализировать случившееся. «Я подумал: раньше мое тело ничего подобного не делало. Что произошло?» – вспоминает он.

Когда Пфаус познакомился с наркоманами округа Колумбия, то не почувствовал к ним отвращения, но и не пытался присоединиться. «Я размышлял, почему эти люди постоянно хотят принимать кокаин, героин или метамфетамины? Они описывали свои ощущения так, будто это был секс, и я подумал: теперь я знаю, про что рассказано в Илиаде – про секс!» Переход от наркоманов к «Илиаде» и сексу – вполне в духе Пфауса, хотя, на первый взгляд, эти вещи между собой не связаны. Однако они – довольно точный результат суммирования всего того, что происходит в человеческом мозге. Как вы узнаете далее, Ларри убежден, что механизмы иррациональной страсти, исследуемые Пфаусом и его коллегами, представляют собой столпы, на которых покоится здание человеческой любви.

Научная биография Пфауса начинается в 1953 году, в год основания журнала Playboy. В тот год Джеймс Олдс, только что защитивший докторскую диссертацию по философии в Гарварде, приступил к работе в монреальском университете Макгилла. В первом же исследовании он сделал важнейшее в своей жизни открытие. На 1950-1960-е пришелся расцвет электрофизиологии: ученые обнаружили способ искусственным образом вызывать определенное поведение с помощью электричества. Для этого нужно было вживить электроды прямо в мозг животных. Олдс хотел заниматься исследованием так называемой ретикулярной системы. Эта структура залегает глубоко в мозге и состоит из хаотически расположенных нейронов. Одна из ее задач – сортировать входящую информацию, пропуская в следующие отделы мозга одни сигналы и игнорируя другие. Олдс поместил электроды в ту область, которую считал ретикулярной формацией. Позже он признался, что этой структурой он занимался впервые и у некоторых животных не все электроды оказались в нужном месте.

Эксперимент был прост. Олдс выпускал крысу на открытую площадку и периодически нажимал на контрольную кнопку, посылая в мозг животного слабый импульс. Затем он наблюдал, как менялось поведение крысы. Наблюдения за первыми подопытными были не особенно интересными. Но вот очередная крыса начала движение по площадке. Олдс нажал на кнопку, и животное внезапно замерло, потом сделало пару шагов назад и посмотрело прямо на удивленного ученого. «Казалось, крыса говорила: не знаю, что я только сделала, но что бы это ни было, я хочу еще», – рассказывал Олдс коллегам.

Опыт продолжался, и Олдс обнаружил, что может заставить крысу предпочитать какой-то определенный угол площадки, нажимая на кнопку в момент, когда животное оказывалось там. Если он прекращал то и дело посылать импульс, крыса теряла интерес к этому углу и опять начинала бродить по всей площадке. После этого Олдс мог направить животное в другой угол. Поначалу Олдс думал, что так происходит, потому что крыса проявляет любопытство. Он сделал дорожку, которая оканчивалась у идущего вправо и влево коридора, так что вся конструкция напоминала подиум в форме буквы «Т». Выяснилось, что крыса поворачивает в проход, ведущий к месту, где происходит стимуляция мозга. Олдс устроил крысе однодневный пост, после чего поместил в оба конца коридора кормушки с едой и посадил крысу в начало «подиума». Любая нормальная голодная крыса, унюхав еду, помчится к одной из кормушек и начнет есть. Но когда Олдс посылал заряд в мозг крысы, шедшей по дорожке к коридору, она останавливалась, утрачивая интерес к пище. То, что происходило в ее мозге, нравилось крысе гораздо больше, чем перспектива утолить голод.