– Так, задание на ближайшие часы – полный подворовый обход квартала, – услышала она голос следователя прокуратуры. – Сейчас, в такую рань, не надо беспокоить жителей микрорайона, побеседуйте только с дворниками, с уборщиками подъездов, нам лишняя паника и ажиотаж не нужны. Позже, когда жильцы проснутся, можно будет пройти и по квартирам, окна которых выходят сюда, – вот эти четыре дома. И потом насчет уличных камер, надо запросить и изъять все пленки. Созвонитесь и с вневедомственной охраной, не срабатывала ли у них ночью сигнализация.

Ну вот, процесс пошел. Катя подошла к скамье, возле которой еще четверть часа лежало тело. Лужи...

Что это было? Записка? Послание? Письмо?

– Все, адрес пробили по компьютеру, – сказала Лиля Белоручка. – Бухгалтерша приехала, в шоке она, как и Мартов. Мы сейчас туда, а потом я поеду в отдел Центрального округа, где кримлаборатория, мне кое-что самой проверить хочется.

– Я с тобой.

– А не слишком жирно для тебя, корреспондентка? Ну-ну, шучу, не обижайся. Это ты что же, все для очерка про меня или как?

– Вот именно, для очерка, – Катя, не моргнув глазом, кривила душой. – С одной стороны, Лиль, твои спортивные победы, а с другой – дело конкретное, и какое дело...

– Вот именно, какое дело... Чувствую, Кать, хлебнем мы еще лиха с этим ночным дерьмом, – Белоручка вздохнула. – Давно такого не было в Москве – чтобы вот так демонстративно, с такой жестокостью, внаглую...

Квартира потерпевшего Колобердяева, адрес коей узнали так быстро и оперативно, располагалась действительно вблизи Таганки – на Марксистской улице, в обычной кирпичной девятиэтажке. Когда въехали во двор, там уже ждали поднятый по тревоге участковый и заспанный председатель ТСЖ, стали искать понятых, для того чтобы вскрыть дверь. Однако, когда поднялись на седьмой этаж, выяснилось, что двери-то две – Колобердяев имел на лестничной клетке общий тамбур с соседями, загороженный железной дверью. Пришлось в этот ранний час поднимать с постели соседей.

– Откройте, милиция!

– Что случилось, какая еще милиция?!

Соседями Колобердяева были старики – муж и жена. Не успели с ними слова сказать, как из глубины квартиры горохом посыпались дети – тройняшки лет пяти.

– Деда, это что? Зачем дяди к нам и тетя?

– Это внучки наши, сын с женой по туристической уехали Прагу смотреть, а внучек нам подкинули... так что же вы, дверь в квартиру сломаете? А сам-то Александр Саныч где? – соседка ошеломленно взирала на милиционеров.

– Он в больнице, в тяжелом состоянии, – капитан Белоручка не сказала правды. – Простите, что разбудили вас так рано, но...

– А что с ним, с соседом? – вторил жене старик. – А ордер-то у вас на обыск, на вторжение есть?

– Его что, машина сбила? – жена тянула его за майку. – Не лезь не в свое дело.

– На него напали, мы расследуем это преступление по горячим следам. – Капитан Белоручка здесь, в тесном тамбуре возле дверей, была само спокойствие и вежливость. – Еще раз простите за беспокойство. Скажите, а его жена... мы знаем, что они в разводе...

– Агнесса Леонидовна? Ой, о ней-то я как раз и не подумала, – соседка всплеснула руками, – ей же сообщить надо, она всегда просила меня звонить ей, если что с ним...

– Если что с ним? То есть как, что это значит?

– Понимаете, он, Александр Саныч, конечно, милый, хороший человек, уважительный, но у него слабость… Слабость... пьет он. Когда в отпуске или же выходные у него, запивает по-черному... Ну и случился однажды инцидент с возгоранием, возможно, уснул с сигаретой пьяный... Не подумайте, что я сплетничаю, но ведь было. Матрас загорелся, дыма полна квартира, мы пожарных вызвали, они приехали, вот как вы, стучат, а он пьяный спит или, может, полузадохся уж... Ну, в общем, выбили тогда дверь, потушили, откачали его. С тех пор жена его Агнесса Леонидовна всегда меня просит – сразу мне звоните, если что с ним опять. Да у нее же и ключи есть!

– Так у вас телефон его жены имеется? – капитан Белоручка достала мобильный. – Пожалуйста, дайте.

А Катя подумала: какое адское терпение нужно порой, чтобы говорить со свидетелями. Чтобы выудить такую простую вещь, как номер телефона, надо столько времени потратить.

– Сеня, принеси мне зеленую телефонную книжку и очки! – скомандовала старушка. – Книжка на кухне на телевизоре, а очки... где я их оставила?

– Наверное, там, где «Аргументы недели», ты же читала перед сном.

– Нет, очки тоже на кухне... И забери Лидочку, Машу и Катю, побудь с ними в комнате, сказку им расскажи, пока я тут с милицией...

Катя попыталась угадать, которая из близняшек ее тезка. Тщетно – тройняшки мелькнули, как клоны-фантомы. Если бы соседка не сказала, что это девочки, можно было бы подумать, что это мальчишки, в таком возрасте все одинаковые – в цветных пижамках, босоногие, сонные...

В результате очки и номер в телефонной книге оказались найдены, и дверь в квартиру ломать не пришлось. Ждали во дворе в машине, пока жена Колобердяева приедет на такси. Катя вспоминала рассказ соседки:

– Они не развелись, просто не живут вместе. Они раньше жили не здесь, они ту квартиру свою то ли продали, то ли разменяли... Агнесса Леонидовна как-то мне жаловалась: мол, та очень хорошая была квартира на Кутузовском... Ну, эта у него тоже ничего, хоть и однокомнатная. Ох, в таком возрасте расходиться – не дай бог. Но, видно, Агнесса устала терпеть. Они раньше-то за границей жили, работали при посольстве, ну и вещи там разные привозили, в общем, она привыкла. А потом его на пенсию вытолкнули, а тут еще его слабость обострилась... Вещи-то и ушли все… Но он, конечно, работал, не то чтобы пить целый день, нет, зачем, работал... Кажется, и ей, жене, что-то давал, несмотря на то, что не живут вместе. Квартира, если что, не дай бог, ей достанется по закону, она наследница... Еще богатой женщиной станет, если квартиру-то эту продаст.

А вот чем не версия? Убийство за квартиру... Наняла жена киллера, и он там, на бульваре, и прикончил ее мужа... А все остальное для отвода глаз...

Глаза вырвал для отвода глаз?

Катя увидела полную брюнетку в белых брюках и вязаном кардигане, вылезавшую из появившегося во дворе дома желтого такси.

Когда Лиля Белоручка вместе с оперативниками сообщила ей о трагедии, Агнесса Леонидовна только плотно сжала накрашенные вишневой помадой губы. Не заплакала, не запричитала.

– Значит, его убили? – переспросила она так, словно речь шла о совершенно обычном и будничном деле. – А кто это сделал?

– Проводится расследование, – капитан Белоручка, прищурившись, смотрела на столь хорошо владевшую собой вдову. – Вы, кажется, не очень-то и огорчены.

– Я устала. Вся наша жизнь с ним большая ошибка, роковая для меня ошибка. Теперь он меня освободил. Так вы не знаете, кто мог это сделать?