1844 год

Джеймс Маршалл [40] стоял на пороге своей хижины и рассматривал сарай и поле, простиравшееся за ним. Легкий бриз заставлял упавшие листья танцевать в высокой зеленой траве. В небе планировала ворона – не летела, а именно планировала, широко раскинув крылья и опираясь на потоки воздуха. Мимо пробежал цыпленок, брезгливо поклевывавший грязь около дома, а потом, закудахтав, захлопал крыльями, испугавшись, что соломенное пугало вот-вот нападет на него. Маршалл перевел взгляд на коров, равнодушно стоявших около изгороди, за которой раскинулось пастбище. Он построил ферму на пустом месте, сам придумал и построил дом и в тот год на последние деньги купил семена. За время, прошедшее с тех пор, он вполне прилично устроился в Миссури и настолько преуспел как фермер, что смог расширить свое хозяйство и заняться торговлей. Он и в этом преуспел и теперь жил гораздо лучше, чем мог когда-то вообразить.

Джеймс всегда был непоседой и часто переезжал с места на место в поисках лучшей жизни. И вот наконец он нашел эту жизнь – и стал серьезно подумывать о том, чтобы пустить здесь корни, чтобы прожить оставшиеся ему дни здесь, в Платт-Перчиз. Он был уверен, что будет здесь счастлив.

Маршалл осматривал свои земли, и глаза его наполнялись слезами. Он зло вытер их, смущенный проявлением бабских эмоций. Глупо так привыкать к какому-нибудь месту и распускать нюни по поводу, в сущности, просто участка земли. Но в эту ферму он вложил частицу своей души, много сил, время и тяжкий труд, и если б не крайняя необходимость покинуть эти места, он оставался бы здесь до самой смерти.

Два года.

Док дал ему всего два года, и Джеймс не сомневался, что тот не ошибся. Последние пять лет Маршалл страдал от приступов лихорадки и малярии. Болезнь не отступала, несмотря на лекарства. А принимал он их горстями. И если б у него была хоть какая-то надежда, он ни за что не оставил бы эти пойменные земли, не бросил бы свою ферму и бизнес и не отправился бы на поиски места с более здоровым климатом.

Подобные мысли расстроили Маршалла. Не только потому, что это место было связано с его трудом и в него было вложено много сил и энергии, но и потому, что он привык к местным жителям. Фермерство – это занятие для нелюдимов, а вот торговля – дело публичное, поэтому у него было много знакомых среди жителей Ливенуорта. Здесь у него появилась даже женщина, Сьюзан, за которой он ухаживал и даже подумывал о женитьбе, но теперь это было невозможно. Она наотрез отказалась уезжать из Миссури, а если он хотел прожить дольше того времени, которое ему отвел доктор, то надо было уезжать.

Джеймс подумал, как ему дастся расставание с ней и как он будет прощаться со своими многочисленными друзьями, знакомыми и партнерами по бизнесу. Он никогда не умел прощаться. В других местах, где ему приходилось жить, расставания не всегда проходили гладко. Он потерял не одного друга, и не одна подруга испытала горечь из-за его неловкости при расставании. Джеймс не питал иллюзий насчет того, что на этот раз все будет по-другому, и если б он не был связан с этим местом таким количеством невидимых нитей, если б ему не надо было закончить так много незавершенных дел и распродать имущество, Джеймс с удовольствием исчез бы посреди ночи, незаметно, как вор, поступив при этом как настоящий трус. Однако это было невозможно, и Маршалл старался не думать о том, что он скажет людям, которых знает, и вместо этого стал прикидывать, сколько сможет выручить за коров, и размышлял, нужна ли ему еще одна лошадь для предстоящего путешествия…

Джеймс решил ехать в Калифорнию.

Калифорния.

В самом названии сквозило волшебство, за которым скрывались зеленые холмы, плодоносные долины и девственные леса, полные дичи. Место было совершенно новым и еще не испорченным – говорили, что человек там может легко прокормиться на своей земле, что олени там не знают, что такое охотники и ружья, что фрукты и овощи растут сами собой и в огромных количествах, а рыба в реках плавает так медленно, что ее можно ловить голыми руками. Конечно, здесь не обошлось без преувеличений, но даже если лишь часть этих рассказов соответствует действительности, то Маршалл направлялся прямиком в рай.

А еще говорили, что в тамошнем климате он, вероятно, встанет на ноги и восстановит пошатнувшееся здоровье.

Вероятно.

Джеймс был готов рискнуть; если он проживет остаток жизни, работая на свежем воздухе, а не проведет его прикованным к койке в полутемной комнате, то овчинка явно стоит выделки. Он пнул цыпленка, который попытался нагадить ему на сапог, и пошел через покрытый высохшей грязью двор в сарай и оказался в прохладном стойле, где температура была на добрых десять градусов ниже, чем на улице. Кобыла и мерин выжидающе взглянули на него, и Маршалл добавил сена в их кормушки. Пока они жевали, он внимательно осмотрел их, так и не решив, нужно ли ему еще одно вьючное животное для путешествия или нет. Мерин ел свое сено и спокойно позволял трогать и ощупывать себя, а вот кобылка была поумнее и, видимо, понимала, что их ждет что-то необычное. Она перестала жевать и ткнулась мордой в Маршалла, косясь на него любопытным глазом. Он потрепал ее гриву, похлопал по шее и произнес:

– Мы едем в Калифорнию.

* * *

Чтобы закончить все дела, Маршаллу понадобилось две недели. Он не любил откладывать что-либо в долгий ящик и, приняв решение, никогда не тянул с его претворением в жизнь. Первого числа из Ливенуорта отправлялся обоз с желающими покинуть эти места, и Маршалл постарался обеспечить себе в нем место. Никто не знал, когда отправится следующий обоз, а из собственного опыта и из рассказов окружающих Джеймс знал, что только идиот мог отправиться в дальнее путешествие, пренебрегая защитой, которую обеспечивало большое количество повозок. Дорога на запад была усыпана обломками повозок и человеческими костями, и ему очень не хотелось оказаться среди них.

То, что Маршалл так быстро продал стадо, земли и всякое барахло, совсем не значило, что он отдал все за бесценок. Его способность к торговле сослужила ему хорошую службу, и после долгих переговоров Джеймс получил новую лошадь и достаточное количество припасов, чтобы продержаться в поездке месяц. И это не говоря о приличной сумме наличными, которая поможет ему устроиться на новом месте и начать свое дело в Калифорнии.

Они выехали до рассвета сырым и дождливым утром в субботу. Обоз состоял из десятка повозок и сорока пассажиров, включая одиноких всадников вроде самого Маршалла, все вещи которых были навьючены на лошадей, быков и мулов. Несмотря на мерзкую погоду и раннее утро, почти все население города вышло их проводить. Мужчины, женщины и дети стояли в два ряда вдоль улиц, кричали и махали руками им вслед. Выглядело это довольно странно, но подобные события были редкостью в Ливенуорте, и Маршалл хорошо понимал, что заставило этих людей выйти на улицу. Даже он слегка разволновался, а когда посмотрел на лица Билли Тредвелла, Сэмми Джонсона и других мальчишек, которые бежали рядом с обозом, то понял, что обоз будет фигурировать в их играх никак не меньше двух следующих месяцев. Джеймс внимательно вглядывался в толпу, надеясь увидеть Сьюзан, но или он уже проехал мимо нее, или она вообще не появилась. От этого Маршалл почувствовал легкую грусть, но все, что ни делается, – к лучшему. Встреча с ней омрачила бы весь день и заставила бы его думать о прошлом, а не будущем. А так он мог сосредоточиться на мыслях о будущей жизни и забыть об этом бремени.