— Да, не думала, что бедный мостик кому-то помешает!

— Найти бы того, кто это сделал! — мрачно отозвалась Сорока на реплику соседки.

— Зато как все весело получилось! Меня на руках ребята носят, только когда я выпью лишнего, и я этого, увы, не помню, а здесь на руки взяли посреди белого дня, на глазах у всего честного народа. Приятно почувствовать себя в мужских объятиях!

И незнакомка рассмеялась высоко и переливчато. «Словно пичуга какая-то», — с неожиданной симпатией подумала Сорока. А кроха рядом с ней поинтересовалась:

— Тебя как зовут?

— Сорока, Ксения.

— А меня Аляска, хотя я вообще-то Катерина. А сколько тебе лет?

— Скоро семнадцать.

— Bay, так ты еще маленькая! А мне в мае девятнадцать стукнет, совсем старуха стану.

— Скажешь тоже, старуха!

— А что, разве не похоже?

И девчонка скорчила такую забавную рожицу, что Сорока не могла не рассмеяться в ответ.

— Ты где стоишь?

— Пока еще не знаю, из своей компании я что-то никого не вижу.

— Давай вставай с нами. Из наших тоже пока только Барс и я, так что тесно не будет.

— Ну, если я вам не помешаю…

— Конечно, не помешаешь, даже и не думай! Барс, иди сюда, я тебя познакомлю с Ксенией, она будет стоять вместе с нами!

У Сороки даже сердце защемило, когда он подошел и встал рядом с ними. Он был так близко, что Ксения чувствовала даже запах его разгоряченного тела, смешанный с тонким ароматом туалетной воды. Протянув Ксении руку, он просто сказал:

— Барс, в миру Олег.

— Ксения, Сорока.

В воздухе повисла какая-то неловкость, и чтобы разрядить обстановку, умница Аляска затараторила что-то про то, что вся компания «осела на задницу», в лес уже никого просто так не вытащишь… Сорока от всей души была благодарна ей, потому что сама в этот момент не могла сказать ни слова, так на нее подействовала близость Барса. Барс. Какое красивое прозвище! На ум сразу приходит что-то хищное, сильное.

Из раздумья ее вывел голос Андрея:

— Ребята, а меня с собой возьмете? Я вообще сюда один пришел.

— Топор есть?

— А как же!

— Тогда идем! Я топор в лее принципиально не ношу, а Барс свой умудрился сломать. Так что будешь у нас на заготовке дров.

— Понял. Пух.

— Что-что? Пух?

— Не что-что, а кто. Пух.

— Очень приятно. Тогда, Пух, собирайся и пошли. Надо успеть встать до темноты, я лично очень не люблю готовить в свете фонарика.

И Аляска, подхватив свой рюкзачок, бойко зашагала по тропинке. За ней потянулись и все остальные.

Вчетвером они быстро поставили палатки, развели веселый костер, и Аляска принялась колдовать над обедом, пытаясь сотворить из стандартных макарон с тушенкой что-то невообразимое. Ксения помогла ей почистить лук и чеснок, и на этом ее помощь по кухне закончилась. Аляска предпочитала все делать сама.

Надо было себя чем-то занять, и Сорока решила побродить по лесу. Заходить в гости на соседние костры смысла пока не имело: основная масса народа должна была прийти позже, а те, кто уже был здесь, занимались заготовкой дров и прочими хозяйственными делами. Поэтому Ксения решила отправиться обратно к ручью. Там из-под земли пробивались нежные первоцветы и вообще было спокойно и уютно. Если в лесу еще кое-где лежал снег, излучая последний холод, то на берегу вовсю припекало солнце и давно уже не осталось и намека на то, что еще месяц назад здесь безраздельно правила зима. У переправы можно было встретить много знакомых, узнать последние новости, выяснить, кто, где и с кем стоит.

Сорока уже собиралась уходить, когда ее остановил голос Барса:

— Ксюша, а ты играешь на гитаре?

— Да, — машинально ответила Сорока, лихорадочно пытаясь сообразить, что же от нее хотят.

— Сыграй, пожалуйста, что-нибудь!

— Но… еще ведь не вечер!

— А при чем здесь вечер или не вечер?

Хм… а действительно, при чем? Надо же такое сморозить! Она имела в виду, что гитару обычно берут в руки, когда вечером все усядутся около костра, как следует поедят, немного выпьют. В этот момент песни приходятся как нельзя более кстати, особенно те, что можно петь всем вместе. Ксения, правда, от таких песен несколько устала, и в ее репертуаре все чаще стали появляться мало кому известные вещи. Что же спеть сейчас? А, была не была! Если этот красавчик хочет, чтобы она взяла в руки гитару, она ему сейчас так сыграет!

Расчехлив инструмент и выбрав на «Пентагоне» самое высокое место, куда не долетал костровой дым, Сорока запела стилизованную балладу о девушке, которая шила свадебное платье для своей соперницы, к которой ушел ее любимый. Эту песню она случайно услышала по радио и успела вовремя включить магнитофон на запись. Простые, грустные и красивые переливы струн, а Сорока специально играла так, словно в ее руках была средневековая лютня, не могли оставить равнодушным никого, кто это слышал. Потом она вспомнила песню про байдарочный поход, потом про Псков — и понеслось! Когда Ксения держала в руках гитару, она забывала про все на свете. Люди обычно говорят про такое: «Поет с душой». Сорока не могла отделить переживания героев от своих собственных, и песня каждый раз исполнялась словно от первого лица.

После не то седьмой, не то восьмой песни Сорока вспомнила, где она, собственно говоря, находится, и пока заново подстраивала «поплывшую» от кострового жара гитару, огляделась. Пух сидел рядом и не сводил с нее восхищенных глаз. Барс на бревне напротив улыбался, словно Джоконда, одними глазами. Аляска закончила готовить и тоже присела на «Пентагон» послушать Сороку.

— Bay, ну ты даешь! Я грешным делом было решил, что гитара тебе нужна больше как декорация, а ты неплохо с ней обращаешься! Прошу прощения за свои крамольные мысли, был не прав.

— Ладно тебе, Пух! Сейчас окончательно меня в краску вгонишь!

— Ксюша, а спой еще что-нибудь, — попросила Аляска.

— Ребята, а может, лучше вечером? Я от вкусных запахов сейчас слюной захлебнусь и помру молодой. Пытки голодом запрещены ООН, я точно говорю!

— Вообще-то Сорока права, у меня уже все готово. Так что давайте свои миски, сначала поедим по-человечески, а потом снова попросим Ксюшу взять гитару.

Это предложение все приняли единогласно. Макароны с тушенкой в исполнении Катерины действительно удались на славу, а один только факт наличия специально приготовленной подливки к ним вызвал жуткий восторг у Пуха, который громогласно заявил:

— Вот такую девушку я бы в жены взял, просто не раздумывая!

— Какой прыткий! А вот скажу тебе — на, бери! И что ты будешь делать?

— А возьму, без вопросов. Из тебя жена выйдет просто великолепная. Компактная, это раз: если в лес пойти не захочешь, тебя в рюкзак положить и унести — без вопросов. Как ты готовишь, я только что проверил. За свой желудок в браке я теперь спокоен.