Я бы тоже не против, да некогда мне, бежать надо. Медленно приоткрыл дверь и заглянул. Девушка стояла, согнувшись и упираясь руками в какую-то тумбочку.

Он, со спущенными до колен брюками, обхватив руками ее бедра, дергался с фантастической скоростью. Она визжала, он рычал. Буйство плоти. Меня они не видели. Справа от двери лежала связка ключей. Осторожно, стараясь не произвести ни звука, я дотянулся до связки и через несколько секунд уже находился в конце коридора — у закрытой двери.

Я начал подбирать ключи, подошел третий по счету. Дверь беззвучно открылась, и я начал спускаться. Стояла абсолютная, можно сказать, мертвая тишина. На нижнем этаже не было ни души. Я прижался к стенке, прикидывая, куда мне дальше двигаться. Странная планировка в этой больнице — лестница, по которой я спустился на этот этаж, дальше никуда не вела, хотя я точно знал, что внизу есть еще, как минимум, один этаж. Можно, конечно, и спрыгнуть, да только на всех окнах решетки. Оставалось лишь идти по коридору и искать выход на следующую лестницу. Минут десять я пытался по очереди открыть все попадавшиеся на пути двери, но безуспешно. Ключи с трофейной связки к ним не подходили.

Все правильно, это уже другое отделение, как сказал Федор, здесь лежат буйные. Но вдруг к одному из замков ключ подошел. Судя по тому, что открыл я его с трудом, это был не родной ключ, просто английские замки открываются иногда «похожими» ключами.

В палате находился всего один человек. Он не спал. Увидев меня, он побледнел, это было заметно даже при тусклом освещении от фонаря, висящего на столбе на улице.

— Шах, это ты? Ты здесь? Они тебя тоже сюда упрятали? — изумился он.

— Кто ты? — спросил я.

— Я, — ответил он.

А потом у нас произошел любопытный разговор. Я узнал от него часть моей биографии. Сказать, что я удивился, значит, ничего не сказать. Я был просто поражен! Через час я его покинул, поднялся на свой этаж. В коридоре за столом никого не было, а из-за дверей доносились те же звуки. Я тихонечко приоткрыл дверь и заглянул. Позу они поменяли, но темп не снизили. Положив ключи на тумбочку и вновь оставшись незамеченным, я вернулся к себе и лег спать.

11

Но досчитав до трех тысяч, я понял, что заснуть невозможно. Встал и решил сходить в туалет. За дежурным столом одиноко сидела девушка, которая еще полчаса назад резвилась с санитаром, — его, кстати, не было видно.

Она остановила меня и сказала:

— Михаил, пройдите, пожалуйста, со мной.

Вся больница звала меня почему-то Мишей, я сначала сопротивлялся, но потом привык.

Я не стал с ней спорить, и мы зашли в ту самую комнату, где я совсем недавно застал ее с коллегой. Она закрыла за нами дверь и попросила:

— Спустите, пожалуйста, штаны.

Обрадовавшись и решив, что она хочет продолжить со мной то, чем недавно занималась с санитаром, я немедленно исполнил ее просьбу. И только я хотел в нее, как бы это выразиться, вцепиться, она сказала:

— Не надо, я имела в виду совсем другое.

Она опустилась передо мной на колени, я закрыл глаза и…

Точно, — сказала она, — есть шрам.

Вам такое имя — Виктор — ничего не говорит?

— Нет! — соврал я на всякий случай, хотя внутренне весь напрягся.

Я прекрасно помнил недавний разговор с «буйным психом» с нижнего этажа.

Тот утверждал, что меня зовут Виктор Шаховский.

— А фамилию Шаховский вы никогда не слышали? — спросила девушка.

Все ясно, она где-то раньше со мной встречалась и узнала. Причем, скорее всего, это было очень давно, раз она меня вспомнила не сразу, а только через неделю. Но можно ли ей сознаваться, что я — это я? Лучше не надо, просто я теперь точно знаю, что я — некий Шаховский, а значит, словам психа со второго этажа можно верить.

— Не бойтесь меня, — сказала девушка, — я на вашей стороне, меня попросили ваши друзья.

— Я вас не боюсь. А зачем, кстати, мне нужно было снимать штаны?

— Ну как же, у вас на правой ноге шрам от удара ножом. Правильно?

Все верно, у меня действительно есть там шрам, только от ножа или от чего другого, я не помню. Все может быть.

Но доверять ей нельзя, мало ли кто ее послал? Если верить болтовне того психа со второго этажа, то вокруг меня происходит что-то нехорошее. И то, что меня долбанули где-то по голове и я попал в психушку, тоже, наверное, не случайно.

Поэтому лучше ни в чем не сознаваться.

Не помню ничего — и все тут. А девушка смотрела мне в глаза и ждала ответа.

— Я не помню, откуда у меня шрам. И вообще, может, мне уже можно одеваться?

— Да-да, конечно! Одевайтесь, все, что мне надо, я уже посмотрела.

— Неужели? деланно удивился я. — У меня еще много мест, которые могли бы для вас представить интерес!

Она укоризненно глянула на меня и сказала:

— Как вам не стыдно! Идите к себе в палату. Независимо от того, верите вы мне или не верите, завтра к вам придут.

Я вернулся в палату и потом долго еще лежал, глядя в потолок. Она сказала, что завтра ко мне придут. Не знаю — кто, не знаю — зачем? Необходимо что-то делать. Теперь я знаю, что меня зовут Виктор Шахове кий и что я имею отношение к фирме «Дружина». Этих данных вполне достаточно, чтобы в первой же горсправке я мог узнать свой домашний адрес. А уж когда я доберусь до дома, то как-нибудь восстановлю свое прошлое. Самое главное, чтобы я не оказался каким-нибудь маньяком, находящимся в федеральном розыске. Тогда уж лучше начинать жизнь с чистого листа…

12

Следующий день был таким же, как и все предшествующие. Но длился он гораздо дольше, чем остальные. Времени я не терял, готовился к побегу.

В туалете была маленькая комната, в которой хранились швабры, тряпки и полотер. Незаметно для других больных я затащил туда же две простыни и связал их между собой. Потом с превеликим трудом разломал полотер, отделив металлическую ручку от натирающей части. В туалете за унитазом я нашел сварочный электрод, неизвестно как там оказавшийся, и перепрятал, решив, что в случае чего использую его как оружие.

Выждав почти час после отбоя, я решил, что ждать больше нельзя — в любой момент могли нагрянуть те, про кого вчера говорила медсестра. В моей палате уже все спали. Я встал, снял с постели простыню, обмотал ее вокруг тела и надел сверху пижаму, чтобы ничего не было видно. Присел на дорожку и отправился в путь, конечным пунктом которого была моя свобода. В коридоре находилась другая дежурная, пожилая жабообразная тетя Люда, она проводила меня взглядом, полным подозрения, но промолчала.

В туалете я немедленно принялся за дело. Сначала привязал третью принесенную мной простыню к первым двум, потом привязал эту длинную «тройную» простыню к крайнему пруту решетки.