– Вы прекрасно разбираетесь в людях, граф! – воскликнул Бомбель.

– Да, я читаю их лица, – Вильгельм улыбнулся, а Бомбель насупился, пробубнил:

– Вы и меня прочитали?

– Нет, господин банкир. Вы для меня – человек-загадка. Как, впрочем, и я для вас. А это значит, что у нас будет время узнать друг друга, – поднялся. – Не смею больше вас отвлекать от дел. Был рад знакомству. Надеюсь, вы не откажетесь нанести мне ответный визит. Назначьте дату и время, удобное для вас.

Такого поворота событий Бомбель не ожидал. Поднялся, пожал гостю руку.

– Весьма польщен, граф, весьма… В ближайшее время я пришлю к вам посыльного. До встречи, господин Монтенуово.

– До скорой встречи, господин Бомбель.

В дверях Вильгелм столкнулся с банкиршей. Было видно, что она его поджидала, хоть и попыталась изобразить удивление.

– Ах, простите, я не знала, что у мужа посетитель, – она выронила из рук веер.

Граф поднял его, протянул банкирше. Их взгляды встретились. От Вильгельма не ускользнуло то, что дамочка слишком избалована, слишком надменна, слишком влюблена в себя, слишком глупа, поэтому не умеет скрывать свое душевное уродство. В ее бездушных, бесцветных глазах отражается пугающая пустота. Но ее никто из бездушных людей не замечает. Все видят широко распахнутые янтарно-коричневые глаза банкирши, густо подведенные черной сурьмой. Чувственный рот, алые губы, чуть заостренный носик, кожа – спелый персик. Таких любят, такими восхищаются. Но для Вильгельма такие дамочки – безглазые, безликие тряпичные куклы.

– Простите, великодушно, – граф поклонился.

– Терезия, позволь представить тебе нашего гостя, – пропел Бомбель издали. – Граф Монтенуово.

Вильгельм поцеловал пухлую ручку Терезии, повернулся к банкиру.

– Надеюсь, господин Бомбель, вы приедете ко мне вместе с супругой.

– Разумеется, – Бомбель подошел к нему, положил тяжелую руку на плечо жены. – Дорогая, граф позвал нас в гости на ру Бельвиль.

– На ру Бельвиль?! – она не смогла скрыть удивления и радости. – Когда?

– Думаю, на этой неделе, дорогая, – ответил Бомбель, сдвинув брови. – Не будем задерживать графа.

– Рада знакомству, граф, – она одарила его очаровательной улыбкой, после которой Вильгельму захотелось вымыться. Он поклонился и ушел.

Терезия захлопнула дверь, усадила мужа в кресло, выпалила:

– Рудольф, этот граф – дьявол! Да-да, он красивый, умный дьявол. Нам нужно все о нем узнать. Он наш конкурент, наш враг, которого дразнить нельзя. Вот объясни мне, зачем ему понадобилась Иссидора?

Бомбель насупился. Он не знал, что ответить жене. Спросил:

– А ты, что думаешь?

– Думаю, что все мужчины одинаковые, – ответила она, сев напротив. – Мы уговорим Иссидору проявить к графу снисхождение. Став его любовницей, она выведает все его секреты и передаст их нам. А мы…

– Мы его укокошим, – сказал Бомбель с улыбкой. – Я не собираюсь уступать первенство никому. Я – король, а ты, моя непревзойденная Терезия, – королева. В этом году бриллиантовые короны вновь увенчают наши головы. Никто не помешает нашему счастью.

– Никто, – подтвердила она. Поцеловала его в губы, села ему на колени. – Мы достойны счастья, дорогой.

– Достойны…

– Мы должны быть эталоном для подражания, законодателями мод, – продолжила она.

– Тебе нужен новый наряд, Терезия, – сказал он так, словно сам до этого додумался.

– Ах, милый! – Терезия растаяла. – Да, да, да… Мне нужны кружева Жозефины.

– Ты знаешь, где их можно достать?

– Да, – она встала. – Завтра их привезут из Парижа. Верные люди сообщили мне, что Жозефина, отвергнутая жена Наполеона, так обиделась на парижанок за бессердечие, что решила их наказать. Как? – хороший вопрос. Она скрыла от них секрет кружевной ткани. И теперь парижанки больше не смогут называться законодательницами моды, потому что ими отныне будут француженки из Орлеана. Но по странному стечению обстоятельств, ткань попала к нам в Новый Орлеан. И теперь законодательницей моды станет королева Луизианы Терезия Бомбель! Я распорядилась, чтобы ткань привезли к нам.

– Брависсимо, дорогая! – воскликнул он. – Я в восторге. Но без одежды ты мне нравишься больше. Иди сюда…

– Рудольф? – она смерила его взглядом строгой мамаши. – Я не горничная, чтобы задирать подол, где придется.

– Не горничная… – он встал. – В нашем доме летает креольская зараза, которая делает податливых женщин строптивыми.

– В этом нет ничего плохого, Рудольф, – она шлепнула его веером по щеке.

Она знала, что муж пытался овладеть Иссидорой, но получил такой отпор, что навсегда оставил мысль о совращении креолки. Мало того, Иссидора обо всем рассказала госпоже. Терезия дала ей денег, велела держать язык за зубами, строго выговорила мужу. Тот пообещал исправиться. Она сделала вид, что верит. У Бомбеля было больше поводов сердиться на нее. К счастью, он ни о чем не подозревал. Он знал, что госпожа Бомбель больше всего на свете любит деньги и драгоценности. Банкир не верил, что кто-то сможет так же щедро оплачивать ласки Терезии, как это делает он. С первых дней совместной жизни Терезия выдвинула требование:

– Каждый приход в мою спальню должен щедро оплачиваться тобой, мой любезный супруг.

Он с радостью согласился. Он знал, что деньги никуда не исчезнут, а помогут Терезии преодолеть робость, которую она по началу испытывала. Чем чаще Бомбель приходил к жене, тем сильнее пылала ее страсть и дороже становились украшения, о которых она мечтала. А рождение двух сыновей сделало Терезию самой богатой женщиной Луизианы.

– Выпиши мне чек, Рудольф, чтобы оплатить покупку кружев, – сказала она.

– Какую сумму написать? – спросил он, усевшись за стол. Она ответила. Он увеличил цифру почти в два раза, протянул ей чек.

– О, Рудольф, ты душка! – воскликнула Терезия, села к нему на колени. – Нынче ночью моя дверь будет открыта.

– И не только нынче, – он уткнулся губами в ее декольте. – Я оплатил две недели твоих ласок, дорогая.

Терезия надула губки. Это в ее планы не входило. Но сумма, написанная на чеке, сделала ее податливой.

– Хорошо, милый, – встала. – Две недели… А потом…

– Потом будет не скоро, – он поцеловал ее руку. – До вечера.

– До сладостного вечера, – пропела она и ушла.

У дверей госпожу Бомбель ждал экипаж. Она отправилась на ру Дюмейн, где была назначена встреча с господином Ферстелем. Терезия приказала ему доставить кружева в ее дом, но он заупрямился. Сказал, что будет правильнее встретиться в ателье, как и в прошлый раз, чтобы сразу отдать ткань в работу. Терезия согласилась. Предложение Ферстеля избавляло ее от необходимости вызывать портниху. К тому же оставаться один на один с этим угрюмым плантатором ей вовсе не хотелось.