Она поздоровалась с тетей и наконец-то попала в свою спальню. И тут нужно было обязательно закрыть дверь плотно, потому что в доме практиковался активный шпионаж. Главной лазутчицей была бабушка, Татьяна с Павликом так и прозвали старушку: «Бабушка-Штирлиц», это прозвище тоже осталось в дневнике.

Старушка жила на одной половине с тетей, в маленькой комнате, из которой незаметно выползала во двор, якобы для того, чтобы кормить кур. Несколько наседок кудахтали в сарае, старушка с ними разговаривала, в основном о погоде, забирала из соломы теплые яйца, и это служило ей надежным прикрытием.

Бабушка-Штирлиц недавно отметила восемьдесят лет, в силу возраста она умело прикидывалась слепой и глухой, однако регулярно доносила в штаб обо всех передвижениях противника. Когда о существовании Татьяны под крышей дома-тюрьмы еще никто не догадывался, именно Бабушка-Штирлиц заметила, что в спальне у внука ночует девушка.

Молодых рассекретили жарким летом, два года назад. Тетя и мама были на службе, поэтому Павлик привел невесту для беспрепятственных наслаждений. В столовой ребятишки чудесно пообедали холодной окрошкой, инкогнито искупались в ванной и, спасаясь от жары, открыли окна своей комнаты, полагая, что бабушка спит.

Но бабушка не спала, в самое пекло она дежурила на огороде, искусно делая вид, что собирает жучков с картошки, которая, кстати, никогда не вырастала. И жучки, и картошка тоже были прикрытием, на самом деле Бабушка-Штирлиц секла.

Она услышала подозрительные крики из спальни внука, бросила банку с жуками и мигом прискакала на второй этаж. Шагов ее никто не слышал, мягкие войлочные тапочки давали ей возможность подкрадываться незаметно. Дверь заскрипела, и в последнюю секунду Татьяна успела спрятаться под одеяло.

– Кто здесь? – спросила бабушка. – Кто здесь кричит?

– Никто, – ответил внучок, не вставая, разумеется, с постели.

Тогда старушка шагнула ближе.

– Нет, я слышала, тут кричали. Я думала, тебя убивают.

– Иди к себе, бабуля, – отмахнулся он, – все в порядке, никто меня не убивает.

Бабушка поправила очки, беспардонно потянула одеяло и внимательно посмотрела на Татьяну, как будто перед ней была не голая девушка, а неодушевленный предмет.

– Здравствуйте, – улыбнулась молодка.

В тот же вечер на теткиной половине прошло совещание. Маман, конечно, сразу впечатлилась и начала переживать.

– Проститутка! – заявила она. – Ночь переспит и убегает. И кто она после этого? Проститутка!

Она повторяла это словечко вдохновенно, с растяжкой на «с», «прос-с-ститутка». Благодаря телевидению маман потеряла и без того невысокую чувствительность к гадостям. При этом она гордилась, что никогда в своей жизни не ругалась матом. Но, честное слово, уж лучше бы она ругалась.

– Кобель! – Вот так она прокомментировала новый статус сына. – Кобель! Я это вижу. Однозначно! Скажу, чтоб духу ее не было! Нам тут проститутка не нужна!

Маман предлагала одно – завизжать и прогнать молодуху, дабы проверить серьезность намерений.

– Если любит нашего мальчика, – прослезилась она, – потерпит. А сбежит – туда ей и дорога, прос-с-ститутке!

Возможно, какой-то смысл в подобной акции и был, но Тетушка ГБ наложила вето на все карательные мероприятия. Она смотрела на два шага вперед. На подворье была куча работы: картошка криво-косо, но колосилась, подходило время ее выкапывать, газон опять же кто-то должен был косить, курятник нужно чистить, теплицу ремонтировать, забор красить… Как человек рациональный, Тетушка ГБ понимала: мужчина – это ресурс, в данном случае трудовой, в ситуации открытого конфликта хитрый враг может сманить за собой ценную рабочую единицу. Чтобы этого не произошло, Тетушка ГБ предложила:

– Мы должны пойти на уступки. И встретить с распростертыми объятьями.

– Кого? – артачилась маман. – Эту прос-с-ститутку?

Ей кое-что объяснили. Оказывается, еще со времен Древнего Рима известно: всякий раб должен быть удовлетворен в своих основных потребностях, иначе он сорвется на бунт или побег.

– Забыли, – напомнила тетя, – как он дернул от нас в Америку?

Да, однажды дом-тюрьма уже остался без помощника. Сразу после университета Павлик уехал в Калифорнию по студенческой трудовой программе. Семейство ожидало, что поездка продлится только одно лето. Тетя одолжила денег, Павлик обещал поработать на конвейере с пиццей и вернуться к сентябрю. И вдруг Тетушка ГБ получает от него валютный перевод, а сам он сообщает по телефону, что в Штатах ему понравилось, что он нашел работу и квартиру, что хочет покататься по стране… Все это затянулось на три года.

С родимой мамой Павлик беседовал по скайпу, это было очень удобно. Если вдруг маман начинала активно переживать, связь тут же портилась и сын прекращал разговор. Маман просила, чтобы он «совсем-то уж не отключался», материнскому сердцу было достаточно видеть зелененький огонек и статус – «в сети». Но не тете! Тете этого было недостаточно, она как раз тогда решила построить новую теплицу. И началась агитация.

– Трудиться нужно на благо русской земли, – говорила тетя.

Павлик напомнил, что собственные тетушкины дети живут и трудятся в Голландии. На это Тетушка ГБ отреагировала точно:

– Недоглядела я, не справилась. Один ты у нас помощник остался, Павлуша…

– Возвращайся, сынок, – визжала маман, – мы без тебя истосковались!

Короче говоря, переживали. И Павлик вернулся, по собственному желанию. В Америке он понял, что для полного счастья ему нужна своя, русская девушка. Поэтому в доме появилась Татьяна.

Превозмогая душевную боль, свекровь натянула добрую материнскую улыбку, она ее подсмотрела у одной актрисы в сериале на телеканале «Россия», и в полночь вышла к столу. Молодые пили чай с жареными тостами, маман никто не ждал, поэтому Павлуша вздрогнул, а маленькая женщина держала улыбку и между делом принюхивалась.

Маман заметила, что «эта» уже воспользовалась ее новым тостером. Без спроса, что было самое обидное. «Нет бы подошли, – переживала она, – спросили: “Мама! Милая! Родная! Можно мы возьмем твой тостер?” А я бы им сказала: “Да! Конечно! Возьми, Павлуша”». И так ей захотелось включить сирену: «А-а-а! Кто взял мой новый тостер?..» Сдержалась. Сказала, как учила ставка:

– Дети! Хватит вам уже прятаться! Танечка, дочка… В добрый путь!.. Ой! Нет… Добро пожаловать! Живи у нас!

Маман распахнула объятья и, кстати говоря, предупредила сразу:

– Я человек доброжелательный. Придираться по пустякам не буду.

За спиной у маман с хлебом-солью стояла Бабушка-Штирлиц. Тетушка ГБ протянула руку невестке.

– Добрый вечер, дорогая… – она приподняла подбородок, чтобы ей подсказали имя, – добрый вечер, дорогая Таня. Рады видеть тебя в нашем просторном доме. Надеюсь, с уборкой ты справишься.