Уф! Вроде разобрались…

Хотя…

А что «хотя»?

Так они, значит, трескаются совсем-совсем сразу, как достанут? Не отходя от окошка драг-диллера? Или-таки идут ширяться в какое-то отдаленное место? Опаньки – неувязочка. Видать, не совсем-совсем сразу, а все ж таки чуть погодя… И сколько это «чуть погодя»? Минута, час, сутки?

Ладно, если драгс сразу забодяжить или занюхать можно. А коли его еще готовить надо?.. Часа два-три-четыре… Да еще до места готовки-вмазки добраться… Тоже часок положи, да вынь струну из вены… Да еще баянами со струнами теми самыми затариться… Еще час в очередях между неубиенных покудова старушек… Это ж нетренированный торчок и сдохнуть от нетерпения сможет. Ан, нету таких в статистике, чтоб от нетерпения сдохли. С передозы – полно, на кумарах – редко, но бывает, по дурости, оголтения, типа не тем втрескался – тоже есть, а вот от самого чистого нетерпения – нету!

Видать, терпеливая все же тварь – наркоман…

Страшно… Дико… Терпеливая.

У легенд, лавин и автомобилей есть нечто общее. Это – сход-развал.[6]

В жизни бывает настолько всякое, что хуй поймешь, где что приглюкалось, а где что-то в самой что ни на есть натуре произошло.Вон, эти тарелки-сковородки летучие. Шастают, сволочи, и не поймешь – то ли мерещатся, то ли в натуре лётают, на самолеты натыкаются и наших бабов ебут. Даже в рекламе той – и то мистика всякая махровая насквозь проросла.

– Папа, а снежные инопланетяне есть?

И папаша, пидор такой, заметь, задумывается ровно на две секунды. Он, гондон лапчатый недоебаный, думает, сказать своему спиногрыз правду: есть, мол, и кончай пиздеть, жрать пошли… Так нет, бережет он нежную психику отпрыска своего, и врет ему беззастенчиво:

– Нет, сынок, это, на хуй, фантастика.

А то, что сынок тот про то, что сам от снежного инопланетянина родился, а папа ему не папа, а так, хуй с горы, только от сердобольных соседей узнает… которые сами инопланетянами прикидываются, чтоб на халяву бабов ебать…

И такая поебень, заметь, по трезвяку!

А уж коли втрескался…

Коль втрескался…

Коль вдудолился…

Коль втетенился, шмыркнулся, зачвокнулся…

То тут мистика из всех щелей лезет, как тараканы какие. И не отмахнешься. Лезет, сука, ножками по телу твоему щекочет, все внимания на себя привлекает.

Ведь мистика это зверь такой. Настойчивый. Ты его в парашу – а он, говном изгвазданный, обратно… Отряхнется, и – нате вам, кушайте…

И попробуй не схавай!

Но торчки – тоже не лыком шиты, не вервием подпоясаны. Привыкли они жить с мистикой этой самой. И почти что не реагируют на нее. Разве что ну совсем уж припрет. Припирает редко, но бывает.

Вот и Блим Кололей однажды дикие некайфы испытал из-за мистики этой ебаной.

Понадобилось ему как-то провезти баян с винтом из одного конца Москвы в другой. Для своего баба, который вмазки ждал.

А бабок на мотор не было. Пришлось обчественным транспортом пилить.

До метры Блим Кололей нормально добрался. А как спустился, угнездился в вагоне на сидение, да как увидел напротив себя дюже привлекательную телочку… Так и спросил ее мысленно:

– Эй, подруга, ты как на счет поебаться?

Телочка от книжки оторвалась, закрутила очкастой головкой. Не втыкает, что такое происходит.

– Это что такое? – Думает. – Я же так не думала.

А Блим Кололей въехал, что у него телепатические способности прорезались и снова телочке думает:

– Я страшный колдун Хуйпососам! Теперь ты в моей власти. И я сейчас тебя выебу!

У телочки аж глаза за очки вылезли. Она ими по вагону шарит, а Блим Кололей как прикидывался дремлющим, так и прикидывается. И хуй на него подумаешь.

– Я не хочу ебаться. У меня парень есть. Я ему и то не даю, – думает телочка. – А тут давать какому-то герою из фэнтези…

– Ах, ты думаешь, что я фантастический герой? – Загрохотал телепатический голос Блима Кололея. – Так знай – я Настоящий злой колдун Хуйпососам! И вот мое заклятие: Через минуту ты у всех на глазах разденешься донага!

Но в эту минуту поезд остановился, и телочка так резво покинула вагон, что ее книжка едва не загорелась от трения о воздух. А Блим Кололей, полуприоткрыв глаза, принялся отыскивать новую жертву. Для начала он нашел самого неприметного мужичка. Серый такой мужичок с «Московским жидомасонцем» и в нелепой панаме. Неподалеку обнаружилась расфуфыренная тетка с веером, рюшами и цветуёчками в шиньоне.

– Мадам! Позвольте вам впердолить! – Подумал ей Блим Кололей.

Мадам встрепенулась. Стала махать веером с быстротой вентилятора.

– Кто это?

– Это я. Я – напротив. «Московский комсомолец» читаю. – Помыслил Блим Кололей мадаме, переводя стрелки с себя на серого мужичка. А самому серому мужичку, от лица мадамы, он подумал:

– Ах, какой мужчина! Только бы он на меня взглянул! Я бы ему отдалась!

Серый мужичек посмотрел на мадам с веером. Мадам с веером посмотрела на серого мужичка. Двери растворились на очередной остановке и они, не сговариваясь, бок о бок, вышли.

Блима Кололея распирало от смеха: надо же – устроил чужое счастье!

На пересечении с Кольцевой вагон сперва опустел, затем наполнился новыми лицами. Рядом с тобой села милашка. Опять с книжкой. И только ты на нее настроился и захотел мысленно сказать:

– Щас я тебя выебу!

Как…

– …схема, поясняющая последовательность исполнения основных процедур менеджмента, строящихся на приведенных выше постулатах. Из логики схемы следует, что первичным элементом контура саморегулирования (объекта менеджмента) является наблюдатель, поскольку формирование модели «внешнего и внутреннего мира» начинается с самоорганизации априорных данных, источником возникновения которых может быть только наблюдатель. В этом смысле наблюдатель выступает в роли рецептора внешних воздействий. Простейшим наблюдателем является поверхность булыжника, рельеф и микроструктура которой является «фотографией внешнего мира». В более сложных системах наблюдатель поставляет описания собственных свойств и свойств внешней среды построителю моделей…

Что это? Блим Кололей заглянул через плечо девушки и увидел: «Множество наблюдений может быть расширено при воздействии на внешнюю среду регулятором, который активизирует наблюдатели других контуров. Наблюдатель перестает исполнять пассивную роль, когда реакция регулятора становится зависимой от информации, поставляемой наблюдателем.»