«Вот этим-то я и займусь», – подумал я и, балансируя на одной ноге среди поросших брусничником кочек, принялся переодеваться в извлеченные из рюкзака джинсы. Не идти же на свидание с правильной девушкой в жеваных слаксах! И в бомжовской ветровке! Меня же в подобном прикиде не пустят дальше крыльца. И, не признав, могут легко подстрелить из арбалета «Саксон». Который шутя пробивает кевларовый броник.

Рюкзак с биноклем «Призматик» и своим камуфляжем – зелеными слаксами, свитером и ветровкой – я, как мог, замаскировал листьями папоротника в кустах на опушке. Подумав при этом, что завтра, когда вернусь сюда продолжать слежку за дачей, найти мне его будет непросто, а вот розыскные собачки, если с ними сюда решат припереться менты, отыщут мой схрон обязательно. Но на то, чтобы элементарно выбрать для рюкзака с экипировкой более подходящее место в стороне от «поста наблюдения», у меня не осталось ни сил, ни желания.

«Будь что будет», – безвольно подумал я и поплелся с тортом и шоколадным набором под мышкой вдоль кромки поля, мечтая наткнуться на какую-нибудь тропу, что проложена через лес в направлении Наташкиной дачи. И прикидывая, сколь поздно нагряну к Наталье с визитом и успею ли, если буду сразу же выставлен за порог, на последнюю электричку, чтобы ехать в Петербург ночевать у Светланы… у Светки-Конфетки…

Вот бы она была рада! Впрочем, как знать… как знать… Никому не дано понять, что творится в темноволосой головке этой непредсказуемой амазонки.

– Денис?!! – Наташа со скрипом приоткрыла входную дверь, и темный заросший сад перед избой пересекла полоса яркого света. – Точно, Денис! Ой, и с тортиком! А я уже было подумала, что ты не придешь… Проходи, проходи. Как это классно!

Радушие, с которым меня встретили в этом доме, не казалось наигранным. И это радовало. Ведь всю дорогу сюда я донимал себя мыслями о том, что приглашение в гости, которое получил утром, было не более чем проявлением хорошего тона, дежурной возвраткой за то, что защитил девушку от распоясавшихся бакланов. Простым соблюдением приличий, совершенно не предполагающим то, что наше знакомство и правда вдруг будет продолжено и что я вечером – сама непосредственность – опять нарисуюсь на горизонте. С тортиком, черт побери! И с шоколадным набором! Вообразив себе невесть что, но, по сути, не имея на это никаких оснований!

Впрочем, кроме дежурного приглашения в гости был ведь еще и поцелуй. А уж это-то вполне могло рассматриваться мною как некий аванс.

«Об этом поразмыслю попозже, – спланировал я, стягивая с ног обрамленные наростами грязи кроссовки. – А пока не мешало бы просто присесть и немного расслабиться. Перевести дыхание. Выпить чайку. А то ведь на свежем воздухе успел нагулять аппетит».

– Где так изгваздался? – Наташа с лязгом задвинула массивный запор на двери и, небрежно облокотившись о стену, принялась внимательно наблюдать за мной. На ней был короткий домашний халатик, открывавший обозрению ободранные коленки, на которые были наклеены два кусочка белого пластыря. – Где твоя иномарка?

«Оставил на даче», – хотел соврать я, но в последний момент передумал, решив изобрести ложь посложнее. Ведь наши отношения могут и затянуться, и как потом, через день, через два, объяснять, что никакой машины у меня нет и в помине? Вернее, была, да сплыла, напрочь засвеченная в ментовской ориентировке.

– «Лексус» не мой, – объяснил я, проходя в комнату. – Я брал его напрокат и сегодня вернул. Так что принимай меня такого, как есть. Безлошадного. И напои чаем. И поиграй на своем «Ибанезе», – бросил я взгляд на гитару, которая на этот раз торжественно возлежала на широкой кровати с никелированными спинками. Признаться, я сейчас был бы не против оказаться на ее месте.

– Чаем? Легко, – пообещала Наташа, но при этом даже и не подумала стремительно мчаться на кухню, отгороженную от горницы старенькой занавеской, и греметь там посудой, спеша накормить голодного гостя. Вместо этого она подошла ко мне, остановилась напротив и, трогательно похлопав ресницами, всем своим видом сказала: «На стол я, конечно, накрою. Вот только сперва поцелуй. И прекрати делать вид, что ты сюда заявился гонять со мной чаи».

Я улыбнулся.

Она ждала.

Мои ладони легли ей на бедра.

Легким движением я привлек Наташку к себе, и она, опираясь на мои руки, немного откинулась назад, закрыла глаза и, как и утром, призывно раскрыла губки. Но прежде чем я поцеловал ее, эта очаровательная сельская нимфа, неземная и такая желанная, успела признаться:

– Я тебя очень ждала! Даже не думала, что вот так, сразу…

Я ощущал слабый запах ее духов. Сквозь тонкую материю халата пальцы отчетливо ощущали рельефную полоску узеньких трусиков на упругой попке. Иногда, ненадолго оторвавшись от Наташкиных губ, чтобы перевести дух, я ощущал на щеке ее горячее сбивчивое дыхание.

Она крепко обхватила меня за шею.

Моя рука скользнула за ворот халатика и коснулась крепкой высокой груди, увенчанной чувственным бугорочком соска.

Наташа несколько раз резко вздохнула, потом решительно отпрянула от меня и, словно пытаясь стряхнуть с себя наваждение, тряхнула головой.

– Не-е-т, так не пойдет, – смущенно улыбнулась она, запахивая халат. – Чего со мной делаешь?

В ответ я неопределенно пожал плечами и с интересом отметил, что нимфа, умеющая пользоваться арбалетом и играть на электрогитаре, покраснела. Или не покраснела, а раскраснелась? Ведь это две совершенно разные вещи.

– Денис, давай лучше пить чай.

«…А остальным займемся позднее», – вот такое продолжение я был бы не против услышать, но Наташа лишь смущенно хихикнула и поспешила за занавеску. На кухню. Нарезать торт. Заваривать этот дурацкий чай. Которого мне уже совсем не хотелось.

…За последующие два с половиной часа я, изнывая от похоти, влил в себя несколько чашек растворимого кофе и убедился в том, что у Натальи действительно есть арбалет. Самый настоящий, с лейблом «Saxon» на внушительном ложе. Правда, в разобранном состоянии. И собирать его, если бы в дом вдруг начал ломиться маньяк, пришлось бы минут пять, не меньше. А перед этим его еще надо было извлечь из-под кровати. Плюс время на то, чтобы натянуть тетиву и установить стрелу на направляющем желобе… Одним словом, у маньяка были все шансы успеть совершить свое поганое дело и убраться подальше без ущерба для собственного здоровья.

Куда эффективнее арбалета, мог отогнать супостатов от дома оглушительный скрежет, с которым Наталья извлекала из своего «Ибанеза».

Перед тем, как уступить моим настойчивым просьбам сыграть на гитаре какую-нибудь пьеску, она произнесла длинную вступительную речь о том, что ее инструмент стоит четыреста долларов, мощность комбика, к которому он подключается, пятьдесят ватт, и там установлены какой-то немыслимый ревербератор и микшер на несколько входов, а в процессоре, формирующем гитарный саунд, вмонтирована драм-машина и заложено около сотни драйвов на любой вкус. Если из этого я что и понял, то только то, что я в этих вопросах круглый осел.