Сокол обратил внимание на то, чем были загружены лодьи русов – они полнились мехами и звериными шкурами. Значит, хакан и его дружина уже посетили все роды полян, расположенные ниже по течению Днепра.

Год выдался урожайным на пушного зверя, и полюдье для русов оказалось весьма удачным. «Что ж, и у Доброгаста есть чем откупиться от своих “защитников”», – не без некоторого самодовольства подумал мальчик. Ведь среди собранных кнезом шкурок куниц есть связка и от «дыма»[39] кобника Чтибора – охотничья удача Сокола.

Дань уже принесли. Гора мехов и шкур лежала на разостланной кошме, дожидаясь опытного оценщика русов, который придирчиво осматривал всю мягкую рухлядь, чтобы в ней не было изъянов.

Но хакан русов даже не глянул на пушнину. Он что-то коротко сказал Доброгасту и в сопровождении двух воинов-телохранителей направился вместе с кнезом и старейшинами в поселение. Видимо, он решил отдохнуть за пиршественным столом, пока будет длиться полюдье.

Волхвы остались у причала. Их главной задачей было не допустить влияния злых потусторонних сил на берегу Днепра. Иначе они могут навести на людей порчу, и тогда прольется кровь.

Не было никакого секрета в том, что русы и дружинники кнеза давно не в ладах. История кровавой стычки между полянами и русами была давняя, ее старались не вспоминать, и тем не менее остатки былой вражды все еще давали о себе знать. Вот и сейчас русы и дружинники полян выстроились на берегу в две шеренги и молча стояли друг против друга в готовности немедленно обнажить оружие – если потребуется.

Сокол был удивлен – оценщик хакана даже не появился возле места, где находилась дань. Его в поселении хорошо знали; это был невзрачный на вид скверный старикашка, обладающий чрезвычайно острыми взором. Одного взгляда на кунью шкурку ему хватало для того, чтобы вынести вердикт – годна или не годна мягкая рухлядь для пополнения казны хакана. Спорить с ним было бесполезно; старикан был непоколебим, как скала.

Тем временем в недавно построенном общинном доме разворачивались нешуточные события. Дом был просторным, его украсили цветами, пол устилала душистая лепеха, по стенам висели щиты, а посреди помещения стояли длинный стол и лавки. В доме происходили собрания старейшин и волхвов, а в ненастную пору пировали дружинники кнеза.

– …Это невозможно! – Багровый от возмущения Доброгаст злобно смотрел на хакана русов.

В отличие от кнеза, тот был спокоен и хладнокровен.

– Не думаю, что мы этот вопрос должны долго обсуждать… – Бас хакана рокотал, как боевой рог. – Нам и вам нужны хорошо обученные вои. Только у нас ваши отроки смогут приобрести необходимые боевые навыки, чтобы стать хорошо обученными, сильными мечниками. Это ты хорошо знаешь. Уже не секрет, что вскоре всем нам придется столкнуться с хазарами. Их наглость и жадность не имеют границ. Сам посуди – вы платите двойную дань, нам и хазарам. А мои дружинники проливают кровь за кагана хазар. Ладно бы два-три десятка воинов, как было раньше. Ан нет, теперь каган требует выставлять две-три сотни. Лучших! И треть из них не возвращается с поля брани. Не потому, что мои дружинники не умеют сражаться или слабы, а по той причине, что военачальники хазар – тупые бараны. Они пытаются выиграть бой числом, а не умением.

– Все это понятно… – Доброгаст заерзал на скамье от сильного волнения. – Но у меня и так дружина небольшая, и я очень надеюсь на пополнение. А где его взять? Подрастают отроки, которые родились в голодные годы. Их и так мало, а ежели отдать тебе часть из них, то мне тогда что останется?

– Ты забыл, что мы ваши главные защитники! – Хакан русов, которого звали Руяр, надменно вскинул голову.

– Так-то оно так, да ваш остров далеко, а наши враги близко – под боком. Мы можем и не дождаться появления твоей дружины. Голубь с весточкой летит быстро, да челны вверх по Днепру плывут медленно.

Руяр внимательно посмотрел на Доброгаста и коварно ухмыльнулся. Хакан русов видел кнеза полян насквозь. Он решил, что пора привести последний, самый веский довод. Руяр поманил одного из телохранителей, которые настороженно стояли по обе стороны входной двери, и тот принес ему небольшой сверток.

Хакан русов развернул его и Доброгаст даже зажмурился от увиденного – перед ним лежала кучка византийских златников![40] Это было целое состояние.

Пользуясь смущением кнеза полян, Руяр сказал:

– А еще я не буду требовать от твоих дымов дань два года. Так что ту мягкую рухлядь, что ты приготовил, оставь себе.

Доброгаст сдался. Но терять лицо не стал. Кнез полян начал выкладывать свои, на ходу придуманные, соображения о полезности обучения отроков полян у знатных воинов-русов. Он старался не любоваться манящим блеском златников, хотя в душе ликовал.

Теперь у его дружинников будет самое наилучшее оружие, которое только существует в мире! Да и свою личную казну, изрядно отощавшую за то время, когда его избрали кнезом, не грех пополнить. Ведь он должен что-то передать сыну, который заменит его после того, как он отправится в Ирий[41]. Обязательно заменит, чтобы там не говорили древние законы! А для этого нужно злато и серебро, которые станут для Яролада ступеньками к заветной позолоченной скамье кнеза, покрытой шкурой огромного медведя, реликта древней эпохи.

Именно это соображение пришло ему на ум, когда он вместе со старейшинами и волхвами составлял список отроков, которые должны были отплыть от родных берегов вместе с русами. На память ему вдруг пришел Сокол, и Доброгаст нахмурился.

Кнезу очень нравился не по годам сильный и развитой отрок. Подвиги и приключения внука кобника Чтибора, связанные с огромным риском для жизни, никого не оставили равнодушным. И это в его годы! Каким же витязем станет Сокол, когда войдет в зрелую пору?! Мальчика явно ждало большое будущее. Вот его-то и начал страшиться кнез.

Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что в случае своей смерти в бою или от какой-нибудь хвори при избрании нового кнеза у Яролада супротив Сокола не будет никаких шансов. Внук Чтибора уже был едва не талисманом поселения. Еще бы – отроку помогает сам Перун!