Я потрясла головой, показывая, что ничего не понимаю.

— Что случилось? — спросила я его.

— Вы сбили оленя, — ответил он и обернулся к середине дороги, где лежало на боку изувеченное рыжевато-коричневое животное, сначала пытаясь поднять голову, а затем уронив ее наземь.

Мимо нас на непостижимой скорости с шумом проносились легковушки и грузовики. Платье хлопало на ветру. Я ловила на себе мелькающие взгляды водителей, в которых читалось осуждение, беспокойство или удивление. Мужчина в белой куртке внимательно осмотрел меня и, убедившись, что я не ранена, сказал:

— Вам повезло. Крупно повезло. Вы могли погибнуть.

— Правда? — спросила я.

— Правда, — ответил он.

Несколько минут мы смотрели друг на друга, но черты его лица расплывались у меня перед глазами. Я никогда его раньше не встречала.

— Я все видел, — добавил он. — Специально остановился, потому что подумал, что вы могли погибнуть.

— Я жива, — сказала я. — Со мной все в порядке.

Краем глаза я увидела, как посередине шоссе олень снова поднял, а затем опустил голову, может, умирая, а может, просто переводя дух.

Мужчина в белой куртке обошел капот, чтобы осмотреть повреждения, нанесенные моей машине, и, перекрывая дорожный шум, крикнул, что, на его взгляд, можно спокойно ехать дальше, только надо заглянуть в автосервис, выпрямить бампер. Он сильно погнут.

Об олене мы не упоминали. Как ему помочь. Или уж добить. Много позже, в разгар дня, я подумала об этом — как о неизбежности, ибо что мы могли поделать в такой ситуации, думала я. Попробуй кто-нибудь из нас сунуться на дорогу, чтобы добраться до него, нас постигла бы та же участь.

— Как мне вас отблагодарить? — спросила я, когда мы прощались.

— Водите поосторожней, — ответил он и тряхнул головой.

На работе произошедший со мной несчастный случай все восприняли как настоящую трагедию. Едва я рассказала, почему опоздала, как Бет бросилась меня усаживать, притащила чашку кофе с таким количеством сахара и сливок, что густой напиток приобрел тошнотворный вкус лекарственного сиропа, после чего принялась оповещать всех присутствующих: «Шерри сбила оленя на шоссе!»

На меня посыпались соболезнования и сочувственные восклицания. Я дрожала в своем легком шелковом платье, но не от холода — в кабинете хорошо топили, — а от шока. Перед глазами по-прежнему стояли олень, такой крепкий на вид, моя забрызганная белая «хонда» и кошмарный кровавый дождь, стучавший о лобовое стекло. Когда я парковалась на стоянке возле колледжа, машина все еще хранила кровавые следы, особенно лобовое стекло. Я не удержалась и обошла ее спереди — проверить, не осталось ли на бампере и на капоте каких-нибудь ошметков.

Как выяснилось, оленей сбивало бесчисленное множество людей — столько рассказанных наперебой историй прозвучало вокруг меня, — так что удивляться следовало только тому, что среди нас затесался хоть кто-то, не замаравший рук убийством. Роберт Зет год назад сбил сразу двух — самку с детенышем. (Они откуда ни возьмись выскочили из метели, когда он ехал к родителям в Висконсин на Рождество. Погиб только олененок. Мать отпрыгнула от него и пошла себе дальше.) Дядя Бет на севере врезался в тумане в целое стадо оленей, вдребезги разбил машину, зато получил у полиции разрешение забрать с собой одну оленью тушу на мясо.

Были случаи и пострашнее. У одного сосед погиб на проселочной дороге, пытаясь избежать столкновения с оленем, — резко свернул, врезался в дерево и умер на месте. У другого двоюродный брат убился насмерть — сбитый им олень проломил лобовое стекло и раздавил водителя; как сказал прибывший врач, прыгнул ему прямо в руки.

— Вы слишком далеко живете, — посетовала Аманда Стефански. — Ты не думала переехать в город?

Аманда у нас на кафедре — самая молодая преподавательница; ей двадцать с чем-то, она невысокого роста, с невыразительной внешностью. Сердце у нее доброе — всегда готова прийти на помощь, дать совет. Каждое Рождество кладет нам в почтовые ящики самодельные открытки, подписанные крестиками и ноликами и призывающие любить Иисуса и праздновать день Его рождения. Однажды Сью предложила попробовать свести ее с Робертом Зетом, «если мы убедимся, что он не гей». Нет, сказала я, слишком она простодушна. Не во вкусе Роберта Зета, даже если он и не гей. Волосы у Аманды тусклого светлого оттенка, челка подстрижена неровно и слишком коротко для широкого лба. Выдающийся и сильный, почти мужской подбородок, большие голубые глаза, а плечи узкие и хрупкие.

Когда я назвала Аманду простодушной, Сью сощурила глаза, так что мне пришлось добавить:

— Я имею в виду, что она очень милая, но…

— Ну да, ну да, — ехидно согласилась Сью. — Недостаточно милая для твоего Роберта.

— Никакой он не мой, — возмутилась я. — Он не имеет ко мне никакого отношения. Просто не хочу, чтобы Аманда страдала. Потому что Роберт…

— Может, Роберт не такой требовательный, как ты.

— Прекрасно, — сдалась я. — Ты, как всегда, права. Вот и попробуй, сосватай их.

В конце концов Сью и сама убедилась в бредовости своей идеи, во всяком случае, в разговорах со мной эту тему больше не затрагивала и, насколько мне известно, отказалась от попыток как-нибудь сблизить эту парочку.

Аманда наклонилась и обняла меня. От нее пахло недорогими, но приятными духами — «Уиндсонг» или «Чарли», которые продаются в магазинчиках при аптеке.

— Серьезно, Шерри, — сказала она, — тебе надо переехать. Одно дело жить на природе, но сейчас, когда у вас в пригороде сплошные машины…

— Спасибо, Аманда, — ответила я. — Только олень тут ни при чем. Это…

Аманда крепко зажмурилась, будто молилась или пыталась отгородиться от моих слов.

— Впрочем, не знаю, — продолжила я. — То есть Джон ни за что не захочет переезжать, по крайней мере сейчас, а вот мне и правда имеет смысл снять квартиру для ночевки в понедельник и среду. Мы с ним уже говорили об этом.

Джон.

Я ему даже не позвонила.

Наверное, он обидится, когда узнает, что до него весть о случившемся дойдет в последнюю очередь. Но все ведь уже кончилось, да и чем бы он помог? Я не пострадала. Машина в приемлемом состоянии — можно ездить. Свернув с шоссе, я остановилась на автозаправке, позвонила в полицию и сообщила о происшествии. Женщина с низким голосом зарегистрировала мои показания по телефону: место столкновения, номерной знак машины, а потом сказала: да вы не расстраивайтесь, такие вещи случаются сплошь и рядом. Как будто я жаловаться звонила.

В общем, от Джона ничего не зависело, а мне пора было идти на урок. Я и так опоздала. Я встала и направилась к выходу, когда подал голос Роберт Зет.

— Ты там поосторожней в коридоре, дорогая. — Он подошел и сжал мне локоть. — Ходи помедленней.

По дороге домой я снова увидела оленя.