Нет, моим соседям за потрясения, которые я им периодически устраиваю, надо поставить памятники! Уставить ими все площадки. Бедняжка проводила мня вконец растерянными глазами и пожала плечами.

Я открыла дверь и выдохнула:

— Уф!

Переодевшись и смыв грим, я почувствовала себя намного лучше. Все-таки носить на себе образ другого человека — не самое легкое дельце…

Набрав номер Леонида Ивановича, я одновременно проделала еще несколько движений, сочетая полезное с приятным: налила себе кофе — интересно, сколько я продержусь только на кофе и сигаретах, не потребляя практически ничего другого? — зажгла сигарету, и только тогда трубку подняли, и печальный голос Леонида Ивановича произнес:

— Я слушаю.

Странно, что у него нет секретарши, подумала я.

— Леонид Иванович? Это Иванова.

— Танечка, — радостно выдохнул он. — Новости есть?

— Пока особенных нет, но мне надо уточнить у вас некоторые детали. Вы найдете время встретиться со мной?

— К вам подъехать?

— Нет, я подъеду сама. Ваша фирма, кажется, мне по дороге.

— Смотрите, Таня, как вам будет удобнее.

Он понизил голос:

— Таня, вы не стесняйтесь. Если вам нужны деньги…

— Пока мне они не нужны, — отрезала я, чувствуя, как он меня начинает раздражать. Бог мой, и почему для людей, у которых есть деньги, нет ничего важнее этих бумажек?

Мы договорились, что я появлюсь у него через час, и я повесила трубку.

Надо было еще позвонить Ритке, и я набрала номер ее матери. Мать сказала мне, что Ритка спит, потому что всю ночь не спала, и я попросила ее не будить, пообещав позвонить позже. Конечно, интересно, почему это она не спала всю ночь и чем занималась, но главное — что Ритка была жива, здорова и мирно дрыхла у мамочки под крылом.

В отличие от меня, бедной и деловой девочки, которой предстоит разыскивать ее друга, рискуя жизнью и невинностью…

До встречи с моим работодателем оставалась уйма времени. Хватит на два вопроса, решила я.

Достав «кости» из кисета, я задумалась, бережно согревая их в ладонях. Последнее время они меня не баловали хорошими предсказаниями. Если верить им, меня ничего хорошего не ожидает, разве что удастся отпрыгнуть от кирпича, нацелившегося прямо в мою голову в упорном желании оную проломить…

Но рискнуть все-таки надо. Вдруг ветер удачи переменился и алые паруса его заскользили прямо ко мне?

Я бросила «косточки», они затихли возле самого края.

Уф, я даже глаза зажмурила! А ну как там опять тайные угрозы моему и так хрупкому здоровью?

Ура!

На этот раз они действительно меня порадовали.

«25+2+17».

«Ваши блестящие планы осуществятся, что вас приободрит».

Подержав их в руках, я немножко подумала, не спросить ли еще о чем-нибудь, но решила не искушать мою и без того зловеще непостоянную судьбу.

Меня ведь вполне устраивает это предсказание, разве не так?

Я спрятала их обратно, засунула в карман джинсов кисет и прикрепила верный газовый пистолетик.

Слава богу, теперь мой более стандартный имидж позволял мне воспользоваться моим личным автотранспортом.

* * *

Подъехав к внушительному зданию прокуратуры, я припарковала машину возле Андрюшкиного мотоцикла и, погладив чудовище по рулю, поздоровалась с ним.

Мельников страшно гордился своим мотоциклом и наделял его человеческими свойствами, причем последние числил за его другом в превосходной степени.

Мотоцикл был скромный, но Андрюшка воображал его по меньшей мере «Ямахой», а по большей — «Харлеем».

Быстро взлетев по ступенькам, я постучалась и, услышав, что войти можно, оказалась прямо перед Андрюшкой, который по-прежнему вчитывался в «женский роман» с таким серьезным видом, как будто читал Откровение Иоанна.

— Привет, — бросила я, усаживаясь напротив и доставая сигарету. — Ну, что у нас нового?

— У нас ничего. Тебе я вот что приготовил. Можешь посмотреть. За последние три года из милиции уволилась масса людей, но самыми любопытными личностями являются вот эти четверо. Первая — самая подозрительная.

Он задумчиво повертел фотографию.

— Лицо у нее, знаешь ли, такое… Склонное к преступлениям, я бы сказал. Хотя на этой фотографии она старается выглядеть простодушной девочкой, но я первым угадал, сколько преступных замыслов может роиться в этой прелестной белокурой головке…

— Про нее можешь рассказывать сказки себе на ночь, — фыркнула я. — Вот уж ее преступные замыслы мне известны в первую очередь.

Я посмотрела на собственную фотографию, и она мне вполне понравилась. Симпатичная такая мордашка.

— Кстати, в данный момент это дитя совершенно невинно, — сообщила я. — В момент фотографирования оной она еще не познакомилась с неким Андреем Мельниковым, посеявшим в невинной, детской и открытой душе первые ростки развращенности…

— Ты никогда не думала всерьез о карьере адвоката? — почесал затылок Андрей. — Ладно. Раз ты полностью отвергаешь эту… — он сощурил глаза, пытаясь прочесть новую Иванову, — то давай посмотрим следующего типуса.

— Давай, — согласилась я.

— Игорь Гордеев. Знаешь, куда ушел?

— Нет, откуда? И Игоря я этого не знаю…

— Красивый, кстати, парень. Жаль, что ты с ним не познакомилась. Может, поженились бы. И меня бы терроризировать перестала, Т. Иванова…

— Никогда, — заверила я его. — Я родилась специально затем, чтобы отравить твои лучшие годы своим присутствием.

— Так вот, Игорь Гордеев с преступниками не связан, но ушел он в духовную семинарию. Которую и должен закончить в этом году.

— Молодой?

— Двадцать пять лет.

— Не проходит. Он же не старец!

— А старцы, дорогуша моя, могут быть и молодыми. Только Гордеев и правда мне кажется чистым. Попробуй встретиться с ним. Поговори…

Он кинул мне его фотографию.

Вот это сюрприз!

Я обалдело уставилась на этого красавчика. Да уж…

— Что? Ты его знаешь?

— Нет пока, но…

Я подняла глаза.

— Он был там. Может, он и не старец, но скорее всего посредник…

Потому что с фотографии на меня смотрел коротко стриженный и безумно молоденький, с оттопыренными ушками мальчик, чьи глаза с длинными ресницами были настолько хороши, что их вряд ли забудет любая женщина. Не то что такая ценительница прекрасного, как я.

* * *

Второй тип, представленный мне Андреем, заставил меня схватиться за сердце.