знакомых неизвестно. Но для того, чтобы обыскать каждый дом в этом городе, мне нужны более весомые основания.

– Пропало важное оборудование – куда уж весомее! – процедил сквозь зубы Эриксон.

– А я вам говорю, если хотите найти Рябинина, то нужно допросить Кроссмана! – встрял Марек Новак. Заместителя директора буквально трясло от ярости с той минуты, как Эшли переступила порог кабинета и заявила, что пока следствие ничего не выявило. – Они с ним дружки не разлей вода. Наверняка все это хитрый план!

– Какой план? – устало вздохнула Эшли Маклейн. У нее под глазами темнели круги, а кожа выглядела странно бледной. – Может, мне кто-нибудь объяснит, какая ему выгода красть этот ваш изолятор и пропадать вместе с ним не пойми где? Потому что, судя по тому, что я выяснила, он только и думал, что о своем проекте, а исследования мог проводить только в институте. Я лично больше склонна верить, что Рябинин не сам скрылся, а его кто-то похитил.

– Кроссман сегодня не явился на работу, а вчера он странно себя вел! – брызжа слюной, говорил Новак. – Это он во всем виноват! Допросите его!

Эшли закатила глаза:

– Да что Вы так к нему прицепились? Зачем мне его допрашивать? Я точно знаю, что он к пропаже Рябинина не причастен.

– И откуда Вы это знаете? – прищурился Эрикссон.

– Откуда? – задумчиво почесав подбородок, протянула Эшли. – Может быть, я знаю это, потому что мы провели вместе те вечер и ночь, во время которых пропал Рябинин?

– Что?! – возмутился Новак. – Так он Ваш любовник? Неудивительно, что Вы его защищаете!

Эриксон сохранял видимое спокойствие, но, когда он заговорил, в его голосе тоже слышалось недовольство:

– Мисс Маклейн, – тон был таким ледяным, что можно было получить обморожение, находясь в этот момент рядом с ним. – Если Кроссман, один из подозреваемых, Ваш любовник, то Вы не имели права браться за это расследование.

Эшли ничуть не смутилась. Широко улыбнувшись, она протянула:

– Ну, вообще-то он мне не любовник, а бывший муж. Мы давно уже не вместе, а в ту ночь просто поддались воспоминаниям о славных временах. Это не значит, что мы собираемся снова сойтись, и уж поверьте, я знаю его, как никто другой, а потому защищать не намерена.

Оба мужчины сверлили ее недовольными взглядами, но Эшли это, казалось, не волновало. Она элегантно встала со стола и в очередной раз улыбнулась:

– И если хотите знать мое мнение, то Рябинина вполне мог похитить тот, кто его ненавидит – просто чтобы вставить палки в колеса, – женщина покосилась на Новака. – Знаете, мне многое рассказали о вашей неприязни к нему, и, должна признаться, главный подозреваемый тут Вы, а вовсе не Кроссман.

– Я? – чуть не задохнулся от возмущения заместитель директора. – Да больно надо мне его похищать!

– Не знаю, не знаю, – покачала головой Эшли. – Пока что я продолжу допрос свидетелей, и сегодня обязательно загляну к Вам домой – так что готовьтесь.

После чего Эшли, покачивая бедрами, удалилась. Даже холодный и сдержанный Эриксон не смог удержаться от того, чтобы не залюбоваться ее стройной фигурой. Но потом он скрестил руки на груди:

– А ведь она права, Марек. У тебя определенно есть мотив для похищения Рябинина с его изобретением.

Новак метнул на директора недовольный взгляд, но перейти на крик, как только что с детективом, не решился.

– Неужели Вы всерьез полагаете, что это все я устроил?

– Такая вероятность существует, – отрезал Эриксон. – Но виноват ты или нет – это уж пусть мисс Маклейн решает. А пока иди. И не забудь, что у тебя сегодня гость – встреть даму, как надо.

Новак стиснул руки в кулаки, но ничего не сказал.

Глава 9

Покинув здание института, Эшли Маклейн замерла на улице, не уверенная в том, что ей следует делать дальше. Исход расследования ее ни капельки не интересовал, а на улице стояла неожиданно приятная погода. Холод немного отступил, яркая звезда в небе согревала почву под ногами, и женщине неожиданно захотелось бросить все и отправиться прогуляться. Неподалеку как раз находился парк.

Ступив на тропинку, ведущую вглубь озелененной территории, Эшли постаралась сдержать тоскливый вздох. Да, она работала детективом, но эта профессия отнюдь не приносила ей такого удовлетворения, какое она себе представляла, когда в детстве смотрела детективные сериалы. Эшли понимала, что прошла уже половина ее жизни, ну минимум треть – а она так и не научилась получать от нее удовольствие.

Идя мимо ровного ряда деревьев, Эшли постаралась взять себя в руки. Все непременно должно было измениться к лучшему, вот только приходилось так долго ждать этого улучшения… Мимо нее проехал какой-то подросток на ховерборде с сэндвичем в руке. Как он умудрялся одновременно ехать и есть? В животе у женщины заурчало, и она вспомнила о том, что дома у нее не было никакой еды. Нужно перекусить.

К счастью, как раз в парке располагалось небольшое кафе. Меню там не очень разнообразное, но в настоящее время заведения общественного питания не могли похвастаться оригинальностью – многие продукты были в дефиците. Так что Эшли завернула внутрь. Большинство столиков оказалось свободным, и она присела у окна. Ей не требовалось меню, она сразу заказала себе черную фасоль с чили, а пока блюдо готовили, вспоминала, сколько важных событий произошло для нее в этом кафе.

Во-первых, именно сюда они с Алистером ходили на первое свидание. Тогда она еще была настолько глупа, что полагала, что сможет быть с ним счастливой. Смеялась, как идиотка, над его пресными шутками, и всерьез полагала, что сможет провести с ним всю жизнь. Но совсем скоро после вступления в брак ей стало тоскливо. Да, Алистер относился к ней, как к королеве, но ей было этого мало. Она не хотела провести всю жизнь с кем-то настолько… неинтересным, что ли. Разумеется, то, что дело не в мужчине, а в месте, в котором она живет, до нее дошло далеко не сразу. А когда дошло, они были уже несколько лет, как в разводе.

После этого она начала тайком следить за Алистером. Как детектив, она умела вести слежку так, чтобы ее не заметили. Честно говоря, Эшли тешила надежду на то, что он так мучился в разлуке с ней, что с радостью примет ее обратно. Однако решительно заявляться назад не спешила. Сначала понаблюдала за ним. И оказалось, что Алистер не очень-то и грустил. Он бодро шагал на работу и с работы, насвистывая мелодии из примитивной попсы двадцать первого века, продолжал