Еще до рассвета они снова отправились в путь, пересекая широкую долину, заселенную зимующими кочевниками. Пройдя по ней два дня, они подошли к каменистому берегу простирающегося до горизонта бледно-голубого озера с белоснежной каймой по краю.

— Туз-Гёлю, — сказал Курт, — великое Соленое озеро.

Они стали лагерем на его восточном берегу возле древней башни, а затем продолжили путь на юг следующим утром, двигаясь по остаткам мощеной дороги, сооруженной еще древними римлянами. Это бессточное озеро питали речки, текущие с юга по нетронутым болотистым зарослям тростника. Они ехали дальше по плоской равнине, упершейся в глубокие тени у подножия двуглавой горы, увенчанной снегами. Солнце уже спускалось к горизонту, когда они вышли на большак, ведущий на запад. Мимо них проезжали люди в обоих направлениях, и с последним закатным розовым отблеском на двойной горе у них за спиной путники прошли сквозь кирпичные ворота караван-сарая на великом Шелковом пути к востоку от Коньи.

Переночевав в общем спальном помещении с другими путешественниками, они еще до рассвета двинулись по дороге в Конью. Пройдя по ней десять миль, их отряд свернул с большака на север, на равнину вдоль реки, поросшей по берегам тополями. Они проехали мимо черных войлочных юрт, сквозь стада овец с жирными курдюками и косматых коз, охраняемых собаками. Вновь показались белые берега Соленого озера, когда Курт встал в стременах и показал на город шатров, возникший вдали на равнине.

— Сулейман.

Геро улыбнулся Валлону.

— Похоже, нам это удалось.

Приближаясь к многочисленным беседкам и павильонам, Валлон испытывал противоречивые чувства. Он так долго был в пути, что успел забыть о том, что любое путешествие имеет свой конец.

Навстречу путникам галопом выехали всадники и обменялись отрывистыми репликами с Куртом. Командир отдал приказ, и, прежде чем Вэланд успел осознать, что происходит, его окружили четыре наездника. Один из них взял коня сокольника под уздцы и повел рысцой по дороге между шатрами.

Оглянувшись, франк увидел, что сельджуки отделили Сиз и Кэйт-лин от остальных путешественников. Конвоиры провели Вэланда к центральной площади, занятой полудюжиной больших шатров; некоторые из них были соединены крытыми переходами с огромным золотисто-желтым дворцом. Миновав их, они пересекли тренировочное поле, где группа конных воинов, прервав упражнения на чучеле, наблюдала за проезжающими. Сельджуки, которые сопровождали Вэланда, подъехали к войлочной юрте на краю поля и приказали ему спешиться.

Он слез с коня с клеткой в руках. Один из солдат отодвинул полу юрты и жестом пригласил его войти. В ее дальнем конце он увидел троих мужчин. Осмотревшись, Вэланд понял, что это помещение предназначено для ловчих птиц и одновременно служит мастерской. Люди без всякого выражения наблюдали за его приближением. У того, что стоял посередине, были тонкие усы и полуприкрытые бесстрастные глаза. Ему можно было бы дать сколько угодно, от пятидесяти до семидесяти лет, остальные двое выглядели значительно моложе. Вдоль стены были расположены будки, каждую из которых занимал один сидящий на оббитой тканью колоде сокол со светлым оперением. Проходя мимо, Вэланд осмотрел их. Они были не намного меньше кречета, зато более щегольской расцветки, с мягкими шелковистыми перьями и более короткими пальцами. Сельджук-сокольничий заметил его интерес.

—. Сакр, — сказал он.

— Сэйкр[95], балобан, — кивнул Вэланд.

Он слышал о них от других сокольников. По распоряжению сельджука он поставил клетку на стол, заваленный сокольничьи-ми принадлежностями. Вэланд снял с нее покрывало и натянул свою перчатку. Помощники пожилого сокольника нахмурились.

— В чем дело?

Но старший жестом приказал ему продолжать. Кречет перешагнул на кулак Вэланда, как только он засунул его в клетку. Он поднял птицу, и помощники восхищенно втянули в себя воздух. Пожилой сельджук прищурился и что-то сказал. Один из его помощников подошел к полке, уставленной чем-то, показавшимся Вэланду перевернутыми кожаными кошельками, расшитыми золотой нитью. Сельджук выбрал из них две штуки и передал своему начальнику. Вэланд рассмотрел, что у отверстия они затягиваются шнурком, а сверху украшены кисточкой. Сокольник выбрал один из них и подошел к кречету. Удерживая кошелек отверстием вверх, он поднес его к голове птицы. Кречет прижал крылья, но, прежде чем он успел клюнуть, сельджук накинул кошелек ему на голову одним ловким движением. Вторым, столь же искусным, он затянул шнурок. Только тогда Вэланд понял, что этот кошелек является специальным клобучком для соколов. Он никогда ничего подобного не видел и даже не слышал о таком. Заметив его удивление, старший сокольник взглянул на него вопросительно. Вэланд покачал головой и изобразил зашивание век сокола. Сельджуки пожали плечами, поражаясь невежеству неверных.

Облачив кречета в клобучок и посадив на Должик, сельджук надел на правую руку кожаный браслет-напульсник. Вэланду это показалось неудобным, но зато объясняло их осуждение, когда он поднял кречета левой рукой. Сокольник поднес облаченную в браслет руку сзади к ногам кречета, и птица переступила к нему на предплечье. Только некоторая напряженность в ее позе свидетельствовала о понимании того, что это не рука ее хозяина. Сельджук пощупал летательные мышцы кречета, оценил количество плоти у него на груди, ущипнул за бедро. Затем он передал кречета своим помощникам, чтобы и они, в свою очередь, произвели оценку состояния птицы. Последним ее осматривал самый младший из них, он преувеличенно ахнул и опустил кулак, как будто был не в силах удержать столь значительный вес.

Вэланд улыбнулся.

— Мощная птица, правда?

Старший сокольник хлопнул расслабленной ладонью по шелковой подушке, оставив на ней руку и показав этим, что мышцы кречета дряблые. Он что-то сказал, и один из помощников подошел к кречету сзади с шелковой тканью в обеих руках. Он схватил птицу за плечи, снял с кулака товарища и положил брюхом на подушку. Она предприняла недолгую попытку высвободиться, жалобно вскрикнула и затихла. Старший сельджук по очереди распустил оба крыла. Вэланд поморщился. Все ее маховые перья первого порядка были поломаны и оборваны, забрызганы застывшим до каменного состояния пометом. Хвост был в столь же плачевном состоянии. Сокольник принялся объяснять, что в таком долгом путешествии и в тесной клетке было невозможно сохранить оперение кречета в безупречном виде. Пожилой сельджук ответил пространной репликой, в которой имя эмира прозвучало не однажды. По тому, как он качал головой, Вэланд понял, что он не сможет представить Сулейману кречета в таком непрезентабельном состоянии.

Помощник поднял птицу над подушкой. Сокольничий взял ее за ноги и осмотрел их на предмет признаков воспаления. Ее подошвы, своими складками и ямочками смешно напоминающие детские ладошки, были лишены всяких повреждений и опухолей. Затем помощник раскрыл клюв птицы и проверил, не поражена ли ротовая полость трихомонозом или другими инфекциями. Один из подручных поставил небольшую бронзовую ступку на жаровню и, пока она нагревалась, прошелся по горшкам, в которых хранились сброшенные во время линьки маховые перья, отобрав самые светлые из них. Он принес их на стол и выложил четыре десятка деревянных спиц треугольного сечения. Вэланд понял, что сельджуки собираются нарастить поломанные перья кречета.