— Вы скажите, что вам нужно? — скучным голосом попросила темноволосая.

— Справку получить. Устную, — сказал Бугаев. — От паспортистки или от управляющего. Я из милиции.

— Управляющего нет. А паспортистка — это я.

Бугаев прошел на середину комнаты. Показал на второй, пустовавший стол.

— Ваш?

Темноволосая кивнула. На столе лежало несколько полиэтиленовых пакетов не то с колготками, не то с чулками. Бугаев сел на стоявший у стола стул и показал паспортистке на ее место за столом:

— Присаживайтесь, не стесняйтесь, Галочка.

Девушка покачала головой и усмехнулась.

— Вот какие нынче милиционеры ловкие, — сказала Валентина. — Не успел войти — уже «девоньки», «Галочка». Смотри, Галина, справка–то ему, наверное, только одна нужна — твой адрес и телефон.

— Какая догадливая, — продолжая разговор в том же шутливом тоне, так часто выручавшем его, сказал Бугаев. — А разрешите поинтересоваться, кем вы здесь числитесь?

— Это моя подруга, — ответила за блондинку паспортистка. — Позвонила из «Пассажа», французские лифчики дают. Взяла на мою долю.

— Прекрасное качество — дружба. Но дружба — дружбой, а служба… Товарищ Валентина, вам придется на время покинуть нас, — обратился он к блондинке. — У нас с вашей подругой секретный разговор… — Заметив на лице Валентины сомнение, он добавил: — Через пятнадцать минут вернетесь. Сохранность купленных в «Пассаже» товаров гарантирую.

— Вот болтун, — сказала, вставая со стула, блондинка. Уже с порога обернулась: — А он ничего, симпатичный. Телефончик можешь ему дать.

Когда она ушла, Бугаев протянул паспортистке удостоверение. Галина мельком взглянула на него, спросила:

— Чего же вы хотите?

— В доме семнадцать, в сороковой квартире живет Евгений Афанасьевич Жогин…

Паспортистка открыла сейф, достала большую потрепанную книгу. Молча полистала.

— Вот, — она подвинула раскрытую книгу Бугаеву. — Жогин Евгений Афанасьевич, его жена Люба… Жогин недавно вышел из заключения.

— Где они работают?

— Там написано, — она показала на книгу глазами.

— У вас это получится быстрее, — попросил Бугаев.

Паспортистка, чуть хмуря брови, снова взялась за книгу.

— Жогин работает на судостроительном заводе. Слесарь. А жена на фабрике Урицкого. На табачной, — добавила она.

— Участковый инспектор сейчас в отпуске, — сказал Бугаев, задумчиво разглядывая красивое лицо девушки. Она не выдержала его взгляда, опустила глаза, и губы у нее чуть шевельнулись, затаив удовлетворенную улыбку. — Порасспросить мне некого. А вы, Галя, ничего о Жогиных сказать не можете?

— Любу я хорошо знаю. Она несколько лет у нас лифтером работала. А как мужа посадили — перешла на табачную фабрику. Чтобы зарабатывать побольше. Душевная женщина. — По–видимому, ей показалось, что одной душевности для Бугаева маловато, и она добавила: — Очень порядочный человек. Пока мужа не было, ни с кем не путалась…

— Ну, а в последнее время как? После возвращения Евгения Афанасьевича?

— А что «как»? — Галя пожала плечами. — Я не знаю. Видела однажды Любу — по–моему, она счастлива.

— Жогин не пьет?

— Не знаю. К нам никаких сигналов не поступало. Не знаю, как вы считаете… — она подняла наконец глаза и посмотрела на Семена, — у себя в милиции, а Евгений — человек неплохой. Другого бы Люба ждать не стала.

— Аргумент серьезный, — согласился Бугаев. — Интересно, сейчас кто–нибудь из них дома?

— Вот уж не знаю. А вы позвоните. — Паспортистка показала на телефон.

— Нет, не буду их пугать звонками. Неожиданно интересней, — он улыбнулся, и Галина покраснела. Наверное, вспомнила про свое переодевание.

— А вам, кстати, сколько лет? — спросил Бугаев. — Что–то вы мне говорили по поводу долгих лет знакомства с Жогиной?

— Лет мне уже много, товарищ Бугаев, — сказала Галя, — но по службе вам, наверное, это знать не обязательно.

— А телефончик свой дадите?

— Дам! — в ее голосе прозвучал вызов. — Служебный. Домашнего у меня нет.

Бугаев записал телефон и фамилию. Фамилия у Гали была забавная — Ворожейкина.

…Блондинка с независимым видом прогуливалась у входа в ЖЭК. Увидев Семена, она проворчала:

— Наконец–то! — и ринулась в дверь.

«Никакая она не подруга, — подумал Бугаев, — обыкновенная спекулянтка. Имеет своих клиентов и приносит им дефицитное барахло. Кому домой, кому на службу. И обирает таких девах, как Галя».

…Жогин был дома. Когда Бугаев позвонил в квартиру, то услышал, как женский голос крикнул: «Женя, открой, звонят». Неторопливые мужские шаги протопали в прихожей.

— Кто здесь? — голос был не слишком ласковым.

— Майор Бугаев из милиции, — сказал Семен будничным тоном.

Дверь открылась. Хозяин хмуро смотрел на Семена, ожидая, что он скажет.

— Евгений Афанасьевич — это вы?

— Я, — Жогин был крупным мужчиной. На большой, с залысинами, голове пробивались блестки седины. Он выглядел явно старше своих тридцати лет.

— Если у вас нет возражений, мне хотелось бы с вами поговорить…

— Это что–то новое в работе милиции, — сказал Жогин и посторонился, впуская Семена в прихожую. — Раньше меня не спрашивали…

— Кто там, Женя? — спросил из ванной женский голос.

— Из милиции.

По тому, как в ванной стало тихо, было понятно, что там насторожились.

— Проходите в комнату, — пригласил Жогин.

Комната была небольшой, метров шестнадцать, просто обставленная — трехстворчатый шкаф для одежды, большая тахта, круглый стол, накрытый бархатной скатертью. И несколько хорошо сохранившихся венских стульев.

Жогин молча показал Бугаеву на один из этих стульев и сел сам.

— Слушаю вас, — он рассматривал Бугаева хмуро, исподлобья, словно пытался дознаться, с чем пожаловал сотрудник милиции.

— Вот мои документы, — Бугаев протянул Жогину удостоверение. Тот взял красную книжечку, внимательно прочитал все, что было там написано. Молча вернул.

— А вопрос у меня, Евгений Афанасьевич, один — мне известно, что в колонии вы находились вместе с Львом Котлуковым. В июне Котлуков был выпущен, но с определенного ему приговором места жительства уехал…

Дверь в комнату осторожно открылась, и вошла невысокая, худенькая женщина. Семену бросились в глаза ее красные руки — видно было, что она стирала.

— Здравствуйте, — сказала женщина. Семен встал, поклонился слегка.

— Здравствуйте.

Лицо у женщины было тревожное, но решительное.

«Какие глазищи большие, — подумал Бугаев. — Чем–то она похожа на мою маму».

— Люба, нам поговорить надо. Товарищ интересуется кое–чем… — сказал Жогин.