Перед нами, на расстоянии одной версты, лежала железнодорожная линия Петроград – Ораниенбаум. Мы ее разрушить не смогли, так как большевики засели за железнодорожной насыпью, и не было никакой возможности ночью пробиться к ней. Кроме того, наши силы были так малы (1-й полк, Стрелковый дивизион без лошадей, эскадрон конных егерей – 500 человек), что дальше наступать мы не могли: за Сергеевом начинаются Петроградские предместья, и большевики нас там просто задавили бы. Справа от нас, в Лигове, боролся наш 2-й полк.

Позиция наша была выгодной, так как между железнодорожной насыпью, где стояли красные, и нами находился болотистый луг, не дающий никакого прикрытия. Мы спешно замаскировали наши пулеметы. 1-й полк стоял в центре, на правом фланге Конная дивизия, а на левом – конноегеря. В ту же ночь большевики нас два раза атаковали, но были отбиты.

18-го рано утром большевистский бронированный поезд прибыл из Петрограда и стал нас обстреливать артиллерийским и пулеметным огнем. Израсходовав все снаряды, он вернулся в Петроград за новым запасом и через несколько часов вновь начал обстрел. Значительных потерь мы не понесли. Мы видели разгрузку новых частей, прибывших из Петрограда. 18-го большевики с короткими промежутками атаковали нас 7 раз, но были отбиты, потеряв огромное число людей. Наши пулеметы метко стреляли, и мы могли наблюдать за форменным скосом цепей, вышедших на расстоянии 600–700 шагов. Мы видели, как комиссары гоняли своих солдат ударами плоской стороной шашек. После каждой атаки мы брали пленных, так как многие из красных оставались лежать на лугу и после отступления своих прокрадывались к нам под огнем большевистских пулеметов.

В ночь на 10 октября был убит пулей в голову капитан Зелерт. Память его всегда будет чтиться в нашей среде. Он был героем. Его любили солдаты. Я его знал особенно хорошо, мы были друзьями. В Курляндии стояли рядом. Он был погребен в Красном.

Утром 19 октября два броневика прибыли из Петрограда и, остановившись около железнодорожной насыпи, обстреляли нас. Третий броневик, шедший в направлении от Ораниенбаума, нас обстреливал слева. Наш броневик стал на перекрестке обеих дорог и со своей стороны стал бить по вражеским броневикам. К сожалению, у нас почти что не было бронебойных пуль, и вряд ли наш огонь произвел желаемое действие, но, несмотря на это, красные броневики не решились приблизиться. 19 октября большевики вновь произвели ряд безрезультатных, чрезвычайно кровавых атак: наступали лучшие войска, состоящие из тверских курсантов и матросов. Эти войска никогда не сдавались, должно быть, они знали, что их ожидает у нас.

После беспрерывных боев в течение 17, 18 и 19 октября мы с нетерпением ждали подкрепления. Наши солдаты были до такой степени утомлены, что в промежутках между боями засыпали на позиции с винтовкой в руках.

Вместо подкрепления, мы получили приказ отступить на Красное. Это было для нас большим разочарованием: мы надеялись наступать дальше на Петроград. С того дня всякая надежда взять Петроград была потеряна, и это удручающе повлияло на воинственный дух наших солдат.

По получении приказа мы дождались очередной большевистской атаки, которую, как и всегда, отбили, и медленно стали отступать под огнем артиллерии.

Короткое расстояние между Сергеевом и Красным мы прошли в несколько часов. Было светло, когда мы прибыли в Красное.

При отступлении к нам присоединилось много местных жителей, не желавших остаться у красных. Это и была часть несчастных беженцев, переживших столько ужасов в Нарве.

Прибыв в Красное, мы надеялись выспаться, но это нам не удалось.

Последние три дня погода была сырая, мы с ног до головы были покрыты грязью. Но нам был дан приказ отправиться на аэродром (в 4 верстах от Красного). Оказалось, что большевики упорно его атакуют. Темной ночью – рука едва была видна перед глазами, ведь осенние ночи в Петербурге особенно темны, – мы отправились в путь. Шел тонкий холодный дождь. Спустя несколько часов мы прибыли на аэродром. Пришлось занять позицию. Боя ночью не было, но мы сильно пострадали от артиллерийского огня. Большевики обстреливали аэродром из орудий самых разных калибров, даже из 11-дюймовых, стрелявших из Петрограда. Иногда начинался ураганный огонь. 22-го утром мы отступили в лежащие вблизи казармы. В течение нескольких часов, несмотря на сильный артиллерийский огонь, мы спали как мертвые.

У аэродрома мы остались до 23 октября, то борясь, то отдыхая, если можно назвать отдыхом сон под беспрерывным артиллерийским огнем. 23-го под вечер аэродром и окружающие его здания были разрушены обстрелами и пожаром.

23-го ночью мы вернулись в Красное, где узнали, что нам сейчас же надо отправиться в Русское Капорское. Большевики высадили десант у Ораниенбаума и продвигались к Красному, угрожая окружить его. Мы должны были предотвратить обход Красного.

Мы двинулись в Русское Капорское и прибыли туда на рассвете. Не дав ни одного выстрела, полк забрал в плен около 500 человек, между прочим, 50 кавалеристов. Русское Капорское лежит сравнительно высоко на холмах, с которых ясно были видны купола Ораниенбаума, в 2 верстах лежащий болотистый луг, за ним песчаные дюны, огражденные колючей проволокой. Там находились вырытые во время Великой войны, для защиты Петрограда, окопы.

С холмов мы ясно видели продвижение, на расстоянии 3 верст от нас, большевистских частей, занимающих упомянутые окопы и укрепления. Наша артиллерия (у нас было с собою 2 легких орудия) обстреляла красных, но, к сожалению, у артиллеристов не было шрапнелей, а имелись лишь гранаты. Большевики стали нас обстреливать. Около 12 часов дня генерал Раден дал приказ идти в наступление. Нас было всего 400 человек. Мы двинулись по болотистому лугу, не дающему никакого прикрытия. Генерал Раден возлагал надежды на храбрость 1-го полка. Но настроение было удрученное, и солдаты, благодаря беспрерывным боям, в особенности за последние 3 дня, чрезвычайно устали. Удрученность и усталость сильно повлияли на смелость полка.

Большевики открыли точный, меткий пулеметный и ружейный огонь. Одновременно артиллерия сильно обстреливала нас шрапнелью.

Одним из первых пал генерал Раден, смертельно раненный в горло. Почти половина наших пулеметчиков также пала, многие были ранены.

Мы не могли дальше наступать и легли на мокрый луг. Большевики продолжали нас обстреливать, но, к нашему счастью, они не перешли в контратаку, которая могла бы закончиться весьма печально для нас. Мы отступили в Капорье.

На наш запрос по телефону (телефонное сообщение с Красным еще не было прервано) нам был дан приказ во что бы то ни стало держать Русское Капорское. Нам было обещано подкрепление.

Пользуясь мраком ночи, мы по возможности