— Может, нам лучше пройти мимо? — спросила она, осознавая,что перешла на шепот, хотя они находились на вершине сугроба, созданногобульдозером или грейдером. — Помашем ручкой и все дела, — она махнула рукой всторону указателя с надписью «Тауэр-роуд». — Дорога перед нами, Роланд… может,сразу и пойдем?

— А если мы и пойдем, как думаешь, Мордред сразу последуетза нами? — спросил Роланд. — Ты думаешь, он пройдет мимо этого дома и оставит впокое тех, кто там живет?

Мысль эта просто не приходила ей в голову, но ответ навопрос Роланда она могла дать только отрицательный. Если Мордред решит, чтоможет убить тех или того, кто жил в доме, он это сделает. Ради еды, еслиобитатели дома окажутся съедобными, но еда не будет основной причиной. В лесах,которые они миновали, дичи хватало, и даже если Мордред не мог сам поймать свойужин (а Сюзанна полагала, что в обличье паука ему это вполне по силам), в своихлагерях они оставляли немало еды. Нет, из лесов он выйдет сытым… но злым. Оченьзлым. И горе тому, кто попадется ему на пути.

«С другой стороны», — подумала она… да только не было другойстороны, и думать об этом более не имело смысла. Открылась входная дверь дома,на крыльцо вышел старик. В сапогах, джинсах и толстой куртке с отделанным мехомкапюшоном. Сюзанне показалось, что именно такие куртки продавались, средипрочего, в магазине военного обмундирования в Гринвич-Виллидж.

Щеки у старика были розовые, на морозе такие и должны быть уздорового человека, но он сильно хромал, опираясь на крепкую палку в левойруке. Из-за покосившегося домика с вьющемся над трубой дымком донеслось громкоелошадиное ржание.

— Конечно, Липпи, я их вижу! — закричал старик, повернувшисьна ржание. — Один-то хороший глаз у меня остался, не так ли? — после чего вновьпосмотрел туда, где на сугробе стоял Роланд, с Сюзанной по одну руку и Ышем подругую. Вскинул палку, приветствуя их, весело и без страха. Роланд в ответподнял руку.

— Похоже, нам придется посовещаться, хотим мы этого или нет.

— Я знаю, — кивнула Сюзанна, потом обратилась кушастику-путанику. — Ыш, веди себя прилично, ты меня слышишь?

Ыш посмотрел на нее, потом на старика, не произнеся низвука. Похоже, он сам решил определяться с тем, что прилично, а что — нет.

Нога у старика была очень плоха («Совсем никакая», — сказалбы папа Моуз Карвер), но он на удивление хорошо управлялся с палкой,бочком-бочком продвигаясь к тому месту, где стояли стрелки. Эта подпрыгивающаяпоходка вызвала у Сюзанны и улыбку, и восхищение. «Шустрый, как сверчок», — ещеодна из присказок папы Моуза, в полной мере характеризовала старика. И ужконечно, Сюзанна не чувствовала, что от этого седовласого старика (его длинные,мягкие, как у младенца, волосы падали на плечи куртки), который хромал к ним наодной ноге, исходит хоть какая-то опасность. Когда он приблизился, она увидела,что один глаз побелел от катаракты. И зрачок, который едва просматривался,смотрел куда-то влево. Зато второй глаз с живым интересом разглядывалпришельцев, и интерес этот только нарастал по мере того, как сокращалосьрасстояние, отделявшее их от обитателя Одд'с-лейн.

Лошадь вновь заржала, и старик взмахнул палкой, вскинул ее кбелому, низкому небу.

— Заткнись, ты, мешок с сеном, ты, фабрика дерьма, ты,старая карга, или ты никогда не видела людей? Ты что, родилась в хлеву, хе-хе?А если не родилась, то я — синеглазый бабуин, каких не бывает!

Роланд искренне рассмеялся, и остатки настороженности Сюзанныиспарились. Лошадь вновь заржала, из лачуги, которая находилась за домом,назвать ее хлевом или сараем просто не поворачивался язык, и старик сновавзмахнул палкой, на этот раз едва не упав. Его неуклюжие, но быстрые прыжки ужепозволили ему покрыть половину расстояния, отделявшего дом от того места, гдена сугробе стояли стрелки. Однако, он удержался на здоровой ноге, с силойвоткнув палку в снег, а потом радостно помахал им свободной рукой.

— Хайл, стрелки! — прокричал старик. Легкие и голосовые связки,похоже, функционировали отлично. — Стрелки, идущие к Темной Башне, вот кто вы,вот кем вы должны быть, ибо разве я не вижу большие железные «пушки» с желтымирукоятками? И Луч поправляется, снова станет красивым и сильным, ибо я эточувствую, и Липпи тоже! С самого Рождества стала шустрой, как жеребчик, или стого дня, которое я зову Рождеством, потому что здесь нет ни календарей, ниСайта-Клауса. Его я и не жду, потому что разве я был хорошим мальчиком?Никогда! Никогда! Хорошие мальчики отправляются на небеса, а все мои друзьясовсем в другом месте, едят маршмэллоу и пьют «Ноззи», сдобренную виски, вгостиной дьявола! Вы уж извините, язык у меня крепится посередине, а оба концаболтаются без устали! Хайл одному, и хайл другой, и хайл маленькому, в меховойшубке, малышу, что между вами. Ушастик-путаник, чтоб мне жить и дышать! Вы, какприятно мне вас видеть! Коллинз меня зовут, Джо Коллинз, с Одд'с-лейн, я и самдовольно-таки странный, одноглазый я и хромой, но во всем остальном я к вашимуслугам!

Он уже дошел до того места, где заканчивалась Тауэр-роуд…или начиналась, в зависимости от того, как посмотреть и в какую сторону идти,предположила Сюзанна. И смотрел на них снизу вверх, один глаз блестел, какптичий, а второй незряче уставился в белизну сугроба.

— Долгих дней и приятных ночей, да, так говорю я, и любой,кто скажет иначе, так их здесь все равно нет, поэтому кому какое дело, что онитам скажут? — из кармана он достал то, что могло выглядеть только карамелькой,и бросил вверх. Ыш без труда поймал ее на лета: «Ам!» — и карамельки, как нибывало.

Роланд и Сюзанна рассмеялись. Они уже отвыкли смеяться, носмех определенно доставил им удовольствие, словно они нашли некую ценнуювещицу, пребывая в полной уверенности, что потеряли ее навсегда. Даже Ыш и тотулыбнулся, а если лошадь и тревожила его (она вновь заржала, когда онипосмотрели на сэя Коллинза, стоящего под их сугробом), он не подавал виду.

— У меня к вам миллион вопросов, — продолжил Коллинз, — но яначну с одного: каким образом вы собираетесь спуститься с этого сугроба?

4

Пример показала Сюзанна, которая съехала вниз, используяволокушу, как санки. Она выбрала место, где северо-западный конец Одд'с-лейнисчезал под снегом, а потом склон был не таким крутым. Спуск оказался коротким,но не гладким. Миновав три четверти пути, она наткнулась на валун, прикрытыйкорочкой снега, вывалилась из волокуши, и добралась до расчищенной дороги послепары неуклюжих кувырков, захлебываясь от смеха. Волокуша перевернулась,перевернулась вверх дном, вы понимаете, и все их снаряжение разлетелось во всестороны, от забора до обеда.

Роланд и Ыш спустились следом. Роланд сразу же наклонилсянад ней, определенно тревожась, Ыш озабоченно обнюхал ее лицо, а Сюзанна всепродолжала смеяться. Как и старикан. Папа Моуз сказал бы, что смех у него«такой же веселый, как лента на шляпе моего папаши».