будто бы выворачивали наизнанку. Она продолжала вливать всё, что у неё было, в сжимаемую металлическую ладонь.

Эмма даже не заметила, как лёгкий толчок отправил её к стене хижины. У неё не было сил, чтобы сопротивляться. Она даже не могла просто стоять прямо. Сдавшись, Эмма сползла вниз и зарыдала от переизбытка чувств. Слёзы смешались с кровью и закапали на пол.

Эймс посмотрел на свою ладонь, сжал её несколько раз в кулак и произнёс:

— Гибрид оказался прав. Твоё присутствие действительно спасло его. Только не совсем так, как он думал. Одно твоё прикосновение буквально вытащило его с того света. А меня оно могло туда отправить. И всё же, вместо того, чтобы убить меня, ты остановилась. Почему?

Эмма собрала остатки своих сил, чтобы перестать плакать. Утерев кровавые слёзы, она воззрилась на полковника, и выдавила:

— Я и сейчас могу убить вас. Если я делюсь с кем-то энергией, то привязываю его к себе. А значит, если мне не понравится ваше поведение, я могу прервать вашу жизнь — в любой момент, стоит мне того захотеть.

Полковник присел перед Эммой на колено. Даже в таком положении, он возвышался над ней, словно огромное здание над посетителем. Никогда ещё Эмма не чувствовала себя настолько мелкой и незначительной. И всё же, сейчас в её руках была жизнь этого человека.

— Вот какой у тебя был план? — спросил Эймс. — Мы ведь допросили рулевого. Он сказал, что ты убеждала его предать капитана.

— Да, — Эмма перестала дрожать. Её голос стал крепче стали. Она без малейшего страха смотрела на полковника. Ей виделось, будто она держит топор над его головой — и в любую секунду готова опустить лезвие. — Почти в начале нашего путешествия, когда мы ещё ничего не знали, я считала вас военным преступником. Считала, что всё это план короля по возвращению своего верного цепного пса. Я хотела удостовериться, что Город не станет хуже с вашим возвращением.

— И ты бы убила меня, если бы я начал себя плохо вести?

— Не убила. Но устроила бы несладкую жизнь, от которой любой бы сошёл с ума. Вот только я ошибалась. Вы не преступник. Вы безумец. Вам нечего терять, а значит, убивать вас бесполезно.

— Ты ошибаешься и сейчас, — неожиданно мягко произнёс полковник. — Я не хочу умирать, потому что никто другой не сможет вернуть Бога. И всё же, не поэтому ты остановилась. Ты что-то увидела, верно?

— Я… — Эмма запнулась. Её решимость как рукой сняло. «Стоит ли об этом говорить? И если нет, то почему? Мне уже некуда отступать. Я выложила на стол все свои карты». — Я увидела лицо своего мужа. Мёртвого мужа.

Полковник кивнул, будто в этом не было ничего удивительного.

— И он сказал мне, что я не должна убивать.

— Моё тело сделано из брони Освободителя, — сказал Эймс. Эмма должна была удивиться, но не удивилась. Почему-то эта фраза показалась ей донельзя логичной. — А значит, оно связано с Эдемом. Что бы ты ни увидела, скорее всего, это происходило на самом деле, а не было плодом твоего воображения. Твой муж вернётся, как и все погибшие, как только мы вернём Освободителя.

Он поднялся с колена, прошёлся по комнате и открыл ставни, впустив в хижину свет. Лучи заиграли на его золотой броне, солнечные зайчики забегали по всей комнате. Один из них ослепил заплаканную Эмму, заставив её зажмуриться. Она прикрыла лицо ладонями, чувствуя, как её накрыла необыкновенная усталость. Ещё никогда она не вкладывала в людей столько энергии, как сегодня. Она боялась использовать свои силы, боялась навредить кому-то, но, больше всего, что лечение других убьёт её саму. Теперь она не боялась ничего.

Если до этого она не пыталась сопротивляться всему, что с ней происходит, сейчас она вдруг осознала: без борьбы не будет и победы. А значит, единственное, что ей нужно делать, так это драться, драться до последней капли крови — своей или вражеской.

Полковник повернулся к ней. Его пергаментно-белое лицо приобрело здоровый оттенок. Глаза заблестели живостью и остроумием. И тут произошло нечто, совсем поразившее Эмму — полковник улыбнулся.

— Ты не убийца, Эмма Коннели, — произнёс он. — Твои руки созданы, чтобы спасать и приносить жизнь. Тебя избрали, чтобы ты лицезрела рождение Бога. Нет… чтобы ты помогла ему явиться на свет.

— Вы сказали, что всё произошло так, как и было предсказано, — пробормотала Эмма. — Что вы подозревали, почему меня выбрали. Кто меня выбрал?

Улыбка резко сошла с лица полковника. Скорбь заняла её место. Эймс уставился в окно и с грустью произнёс:

— Тебя выбрал Виктор Валентайн.

* * *

Дети бегали вокруг неё, смеялись и тыкали пальцами. Их лопотание пусть и умиляло Эмму, но смущало намного больше. Она изо всех сил пыталась шагать прямо и держать спину ровно, однако, удавалось ей это с трудом. Быть объектом насмешек таких малышей ей ещё не приходилось.

Ей нужно было найти полковника. Вчера он ушёл, так и не объяснив, что значат его слова, бросив лишь напоследок: «Приходи завтра, я отвечу на все вопросы».

Всю ночь Эмма ломала голову над главной загадкой: кто такой Виктор Валентайн? Она собирала разрозненные факты, которые он о себе рассказывал, пытаясь выстроить цельную картину прошлого этого человека. И то, что у неё получалось, выглядело зловеще.

Теперь она шла подтвердить свои догадки. Полковник обещал ответы — вот только почему он не дал их сразу? Что ему мешало просто выложить всё, как есть? Зачем так медлить?

Чтобы добраться до храма, ей предстояло пройти через лагерь, разбитый людьми полковника. Перемазанные краской, одетые в обноски сааксцы и первенцы окружали её со всех сторон, но почему-то Эмма их не боялась. Она видела в их глазах почти что благоговение и понимала: эти люди ей вреда не причинят.

Зато вот от шныряющих повсюду мальцов она отделаться никак не могла. Они продолжали водить вокруг неё хороводы и хохотать, как дьяволята, и не думая никуда убегать.

— Пожалуйста, уйдите, — прикрикнула Эмма самым грозным голосом, на который была способна. Тем она только вызвала новый взрыв смеха у детишек. Казалось, её смущение их только распаляло.

— Какие-то проблемы? — услышала она чей-то голос. Обернувшись, Эмма увидела неторопливо вышагивающего шамана.

— Насиф! — воскликнула она. У неё тут же стало легко на душе. — Как я рада тебя видеть!

На детей появление сааксца произвело прямо противоположное впечатление. Как только он окликнул Эмму, они тут же замолкли и разбежались.

Стоило Насифу подойти ближе, как Эмма поняла: в лагере полковника он не по