Весь год был проведен британским генералом в терпеливой борьбе с бесчисленными политическими и военными затруднениями его положения. Массена действительно был вынужден в апреле покинуть Португалию, но с того времени все попытки Веллингтона разбивались о выставленные против него превосходящие численностью войска и сильные позиции их. Его награда была теперь очень близка. 8 января 1812 года он внезапно появился перед Сьюдад-Родриго, воспользовавшись для движения вперед озабоченностью Мармона, который был поглощен преобразованиями и распоряжениями, сделавшимися необходимыми вследствие отозвания такого большого числа полков на войну в Россию, а равно обманут кажущейся бездеятельностью британского отряда. Осада была ведена с энергией, пренебрегавшей обычными правилами войны, и 19 января крепость была взята штурмом. Так быстро, как только позволили природа страны, время года и прочие затруднения, Веллингтон двинулся к югу, намереваясь атаковать Бадахос. 16 марта эта крепость была обложена и, несмотря на в высшей степени искусную защиту необычайных дарований начальником, была вырвана из рук Сульта благодаря той же смелости и пренебрежению к обычным приемам, которые отняли такое же укрепление у Мармона. Бадахос был взят штурмом в ночь на 6 апреля; и затем испанская граница была открыта пред британцами для немедленного перехода, как только их численность или ошибки неприятеля доставят случай для такой попытки.

Так начался роковой 1812 год. Тучи, отчасти рассеявшиеся на небе Великобритании, собрались грозными массами на горизонте Наполеона. Печальная картина внутреннего состояния империи в это время рисуется его защитником – Тьером. Чрезмерно сухая погода обусловила во всей Европе очень плохой урожай, и нужда вызвала хлебные бунты в Англии, а также во Франции и прочих странах. Но такие проявления народной ярости были особенно опасны и знаменательны в стране, где всякое выражение общественного мнения так строго контролировалось, – как это было в Империи, – и в столице, которая сосредоточивает в себе чувства всей нации и руководит ими, как это бывает лишь в Париже. Недовольство становилось все больше и глубже из-за тягости рекрутских наборов, которые оставляли все более и более больные сердечные раны в каждом семействе и делаясь все более и более крайними по мере того, как каждое последующее предприятие становилось обширнее предшествующего, и чрезмерные требования, уменьшая качество отдельных жертв, вызывали возрастание их числа. Шестьсот тысяч человек были выброшены в Испанию, из которых умерло там триста тысяч. Кроме бесчисленных полчищ, уведенных к границам Польши, а также предназначенных для полуострова, могучий резерв стоял между Эльбой и Рейном, другой – за Рейном в самой Франции, и к ним Наполеон предполагал добавить еще третий – в сто двадцать тысяч так называемых национальных гвардейцев, взятых из наборов четырех последних лет и по закону не подлежавших призыву. По всем большим городам росло возбуждение, часто доходившее до мятежа, с громкими воплями народа. И снова число беглых рекрутов, сорок тысяч которых было арестовано год назад, увеличилось до пятидесяти тысяч. Летучие отряды опять начали преследовать беглецов по всем департаментам. Пойманные и заключенные на острова вдали от берегов, откуда они не могли скрыться, и затем идущие под сильной стражей к пределам Европы, они часто один за другим совершали побеги; и повсюду население, из ненависти к Наполеону, принимало их с распростертыми объятиями и препровождало с рук на руки до самого дома. Так среди голода, нужды, слез и насилия наступило для Наполеона время закончить великое военное предприятие – покорение моря сушей.

На севере положение дел окончательно определилось согласно с желаниями Великобритании. Тайное соглашение 1811 года имело последствием в январе 1812 года другой указ о торговле, разрешавший и ввоз британских произведений в Россию. 5 апреля был заключен секретный договор со Швецией об уступке России Финляндии, но обеспечивавший первой державе обладание Норвегией, которая должна была быть отнята от Дании. Получив теперь облегчение с севера, Россия скоро после этого при посредничестве Великобритании заключила мир с Турцией. Таким образом она с развязанными руками ожидала появления Наполеона.

9 мая 1812 года император покинул Париж, чтобы принять командование своими силами в Польше; а 24 июня императорская армия, в числе четырехсот тысяч человек, переправилась через Неман и вступила в Россию. Еще двести тысяч прошли тотчас же вслед за ними. Накануне, 23 июня, английские королевские указы 1807 и 1809 годов были отменены по отношению к Соединенным Штатам Северной Америки. Но было уже слишком поздно: война была объявлена конгрессом, а декларация была утверждена президентом пятью днями ранее, 17 июня 1812 года.

Передавая необыкновенные и действительно беспримерные происшествия, которые достигли своей кульминации в Берлинском и Миланском декретах и Королевских указах, мы старались ограничить рассказ самыми тесными пределами, совместными с ясностью, и в то же самое время указать взаимную связь между звеньями цепи. Указать, как один шаг вел к другому и как в целом между кажущимися противоречиями существует не поддающаяся передаче тождественность характерных черт, на всем протяжении от взрыва революции до падения Наполеона. Чтобы достигнуть этого, мы считали необходимым опустить массу мелочей, много весьма интересных подробностей, относящихся к действию двух противоположных систем. Влияние военного элемента морской силы, деятельность британского флота после Трафальгара также обойдены нами молчанием. Когда это громадное несчастье разбило морские надежды Наполеона и убедило его, что, вероятно, на многие годы он лишен возможности снаряжать корабли и обучать матросов, необходимых для встречи с неприятелем в морском сражении, он ухватился со своей обычной проницательностью за единственное оставшееся средство – разорить своего врага и сосредоточил на нем всю свою громадную энергию. История Европы и всего цивилизованного мира после 1805 года вращается вокруг этого решения уничтожить Великобританию в ее торговле. Но этот приговор был обращен против могущественного императора силой британского флота и мудрой решимостью правительства не подставлять своих сухопутных сил под его удары, пока особенно благоприятные обстоятельства не дадут к этому повода. Случай к этому представился при Испанском восстании; и по одному из тех совпадений, которые нередки в истории, когда пробил час, явился и деятель. Положение дел было действительно в высшей степени благоприятно для Великобритании. Театр войны, окруженный с трех сторон водой, был для французов выступом, вдавшимся далеко в неприятельские владения на море, в то время как свойства местности его и политический характер населения, неспособного к дружным организованным усилиям, делали борьбу в высшей степени неподходящей Тенью Наполеона, так как не доставляли случая для его излюбленных блестящих и молниеподобных комбинаций. Для англичан полуостров представлял то преимущество, что вся береговая линия была базой для операций; в то же время каждый дружественный порт был крепостным подъемным мостом, через который можно было войти в страну или на котором в случае неудачи можно было укрыться, опираясь на верное за ним убежище – море.

Направление, которого держалось каждое из обоих правительств в этом великом предприятии уничтожения торговли, может быть рассматриваемо с двух точек зрения: политики и законности.