тем Кинжал Закона думал лишь об одном: как вовремя попасть в Лоян. Перспективы, еще недавно такие ясные, опять окутал туман неопределенности. Однако индийский монах, которого судьба вновь заставила отклониться от намеченного прямого пути, решил полагаться на высшую волю.

ГЛАВА 46

ЧАНЪАНЬ, КИТАЙ

— Быстро наведи порядок в этом ящике! — приказал генерал Чжан, запихивая в рот крупные куски арбуза, поставленные перед ним на низкий столик бритоголовым слугой.

Он протянул слуге пунцовый шелковый мешочек, который следовало припрятать в ящик с рабочими бумагами, чтобы его не заметил ожидаемый гость.

— Господин первый министр, счастлив видеть вас, — почтительно проговорил префект Ли, с довольным видом входивший в кабинет генерала Чжана.

— Не правда ли, ароматный чай подобен прозрачному созвучию слов изысканного стиха?

Старый генерал Чжан в то утро был настроен на поэтический лад, отчасти благодаря особой изысканной смеси, которую он курил непосредственно перед визитом префекта.

— Мне не терпится узнать, как прошла ваша поездка на земли союзников Великого Юга с целью «проверки печатей»?[69]

— Просто отлично, мой генерал!

Главный префект в течение последних месяцев нечасто приносил добрые вести.

— В добрый час! — воскликнул старый генерал хмуро.

— У меня есть способ избавиться от узурпаторши! Более того, у нас в Чанъане есть свидетель, способный разоблачить ее мерзости! — выпалил префект Ли.

— В первый раз я слышу из ваших уст нечто подобное. — В голосе генерала Чжана звучало явное сомнение, и он оборвал фразу на полуслове, так как вошел слуга с подносом, на котором стояли две изысканные чашки из невероятно дорогого бледно-зеленого фарфора,[70] наполненных чаем, золотистым, словно мед, и благоухавшим орхидеями.

— Уверяю вас, мой генерал, все идет отлично! На этот раз речь идет о несторианском епископе Аддае Аггее из Дуньхуана, мы возьмем его сразу по прибытии в Чанъань; он один из главных организаторов тайных поставок незаконного шелка и находился под покровительством У-хоу, — с торжеством заявил главный префект, уверенный, что вот-вот в его руках появятся неоспоримые доказательства участия императрицы в преступной деятельности, подрывающей основы государства.

— В самом деле? — генерал не поверил ни слову из сказанного.

— Когда этот человек расскажет нам обо всем, что знает, его слова произведут эффект взрыва большой петарды Баочжон, напоминающей огненное дыхание дракона, что спит под Лысой Горой! — с энтузиазмом заявил префект Ли.

— И каким образом это чудесное животное, которому поклоняются на западе страны, перенесется к нам сюда? — ядовито усмехнулся генерал. — Серьезно, префект Ли, какая случайность приведет этого человека в столицу? И как вы можете быть в этом уверены?

— Бог Лунь-ван, Царь Драконов, нам не потребуется. Этот человек прибывает в столицу по собственной воле, прямо к нам в ловушку, — префект Ли тихо рассмеялся.

— Ну что же, в таком случае дела идут неплохо, — с кислой миной ответил генерал.

— Бог случайности Кайшен, вероятно, посылает нам благословение, мой генерал! Я должен вознести ему благодарность, подарив храму целую охапку курительных палочек! Меня будут называть Ли Счастливчик! — Обычно сдержанного перфекта переполняли эмоции, и это начинало все сильнее беспокоить и раздражать хозяина дома.

— Давайте перейдем к фактам, уважаемый! К простым фактам! — предложил генерал.

— Во время посещения оазиса Хотан в ходе «проверки печатей» я застал нашего губернатора за разговором с неким Калед-ханом, вождем тюркютского племени, кочующего на наших границах. Досточтимый имперский чиновник спас жизнь этого дикаря и его людей, когда они забрели в пустыню Такламакан и потеряли дорогу.

— А я-то всегда полагал, что тюркюты — враги Срединной империи!

— Этим жестом наш губернатор поставил Калед-хана в зависимое положение, сделав его союзником империи, и эти варвары предложили свои услуги. Они сообщили о несторианском епископе Аддае Аггее, который долгое время находился у них в плену. Как только я услышал его имя, у меня просто кровь вскипела! Ведь его дочь получила убежище в императорском дворце у нашей несравненной У-хоу!

— Я прекрасно помню, как ваши люди потерпели неудачу, не сумев задержать эту женщину! — ехидно вставил бывший первый министр. — А почему этот Аддай Аггей решил отправиться прямо в пасть к дракону?

— Понятия не имею! Однако в разговоре с Калед-ханом я выяснил кое-какие подробности: дочь у епископа одна. Он ее разыскивает. Ради этого даже согласился помочь кочевникам захватить караван, с которым едет по Шелковому пути китайская знатная дама. Калед-хан объяснил, что несторианину удалось бежать во время песчаной бури.

— И почему он так уверен, что упоминаемый епископ направится именно сюда?

— За отрядом тюркютов следили два человека… Это были мои люди. Кроме того, я установил наблюдение за всеми постоялыми дворами на ближайшем участке Шелкового пути!

— Вы умеете принимать решительные меры! Это хорошо!

Впервые за всю беседу префект Ли услышал от старого генерала доброе слово.

— Я изо всех стараюсь, пусть это очень трудно, быть вашим духовным наследником, мой генерал! — воскликнул префект Ли.

— Этот варвар, Калед-хан — так, кажется, ты его называл? — производит впечатление человека находчивого и коварного! По ту сторону Великой стены живут дикари, которые в подметки не годятся народу хань, — высокомерно заявил генерал, уверенный, что Калед-хан ведет свою игру, используя китайских чиновников в своих интересах.

— Я не устаю благодарить бога случайности!

— А где теперь находится этот несторианский дьявол? — Генерал Чжан пропустил мимо ушей очередное выражение радости.

— С минуты на минуту я жду новых вестей о его перемещении. Как я уже объяснял, мои лучшие агенты следуют за ним по пятам. Я направил туда лучших гонцов. На этот раз ловушка устроена безупречно, и узурпаторша попадет в нее, как антилопа в пасть тигра… Я лично держу все нити в руках, — с явным наслаждением доложил префект Ли.

Как только главный инспектор ушел, старый генерал вызвал слугу.

— Подай мне курительную трубку! — распорядился он.

Слуга мгновенно исполнил приказание, достав из ящика пунцовый шелковый мешочек, но потом на мгновение замешкался и робко заметил:

— Вы уже достаточно много выкурили сегодня утром, господин…

Он прекрасно знал, что излюбленное средство поддержания бодрости, к которому регулярно прибегал бывший первый министр, не следовало использовать чаще одного раза в день. Оно представляло собой тщательно измельченную смесь опиума, благовоний и сушеных листьев гинкго.

— Раскури для меня «особую смесь» и ступай прочь! Я не имею иллюзий, что мне суждено прожить «десять тысяч лет»,[71] — проворчал генерал Чжан, потянувшись за трубкой.

«Особая смесь» имела сильный аромат, и слуга явно нервничал и торопился, словно только и ждал, когда генерал Чжан погрузится в пароксизм блаженства, от которого у