Тут ее взгляд застыл на проходящую мимо ее окон пару, направляющуюся к полицейскому участку. Взгляд Леры приковался к ним, и ее пальцы злобно хлопнули зеркальце.

Саша с Эдгаром подошли к участку. Девушка выглядела мрачно и подавлено, скрывая свое лицо капюшоном толстовки. Эдгар ласково погладил ее по плечу и открыл дверь. Они вдвоем зашли.

Лера почувствовала, как внутри нее жаром вспыхнула злость.

"Она жива?! Она жива?!" – кричало ее нутро.

Да как после такого позора можно дальше жить со спокойной душой?! Лера не могла этого понять. Она ошеломленно смотрела на то место, где недавно стояла парочка, и не верила своим глазам.

"Я специально ее так жестоко опозорила, добилась того, чтобы ее отчислили…и она…продолжила дальше жить?!".

План провалился…план провалился…

И что делать?..

"Она должна была совершить суицид. Я выяснила ее слабые стороны. А она…продолжила, несмотря на произошедшее, жить?".

Лера была подавлена. Из-за ее плана пострадал не тот, кто должен был. Саша жива, и Стас продолжит по ней страдать. Она должна была исчезнуть из его жизни в прямом смысле.

Все было сделано зря…

"Ну может быть ее посчитают виновной в смерти Вити и тогда посадят…" – мрачно подумала девушка и завела двигатель.

"А может ее саму лично убить?" – пронеслась эта мысль в ее голове, когда она нажала на газ и выехала на дорогу.

Так не хотелось марать руки…Но, видимо придется. От одного осознания, что девчонка жива, Лера была готова живьем сжариться от ярости. Она гнала на машине безумной скоростью, терпя мучительный сумасшедший стук сердца и быстро думала, как убить девушку так, чтобы выйти из войны победителем.

***

Олеся Леонидовна начала счастливо собирать чемодан. Она не знала о смерти Виктора и отчислении двух студентов, да и некогда ей было все узнавать, сознанием она уже грелась под ясными лучами солнца, расслабляясь на белоснежном песке острова Мальдивы, прислушиваясь к шуму прибоя. Несмотря на то, что еще апрель, а поездка только в июле, Олеся уже приготовила купальник и бросила его в чемодан, и вместе с ним положила другие летние легкие вещи.

Счастливое мгновение внезапно оборвалось звонком телефона. Олеся взяла трубку и услышала возмущенный голос ректора:

– Олеся Леонидовна, вы уволены!

У женщины помутнело в голове:

– Ч-что?!

– В кабинете, где включали презентации, работала камера видеонаблюдения. Мы посмотрели запись. Все подстроили вы. Мы в вас очень сильно разочарованы, думали, вы приличный человек. Вы уволены без возможности восстановиться. – и с этими словами ректор сбросил трубку.

Телефон рухнул с ослабевших пальцев Олеси. Голова закружилась.

Они узнали, что это сделала она…

Олеся начала набирать Леру, чтобы попросить помощи – и тут по всей квартире пронесся звон.

Олеся открыла дверь и увидела перед собой полицейских.

– Олеся Шаркович? – спросил мужчина.

– Да. – непонимающе кивнула Олеся.

– Вы обвиняетесь по статье сто десять – доведение до самоубийства.

Полицейские зашли в дом и схватили женщину за руки. В запястья прочно вонзились наручники.

И тут Олеся Леонидовна поняла, что ее жизнь разрушилась. Мальдивы увидит она только во сне…

***

Через два дня меня опять вызвали к ректору. Но зачем, если я уже отчислена? Я боялась к нему ехать, опять слышать гневные крики в свой адрес, видеть это красное перекошенное от злости лицо, и вообще оказываться в университете и чувствовать на себе десятки ненавистных взглядов, но Эдгар настоял. Его друг Леша довез нас двоих на своей машине прямиком к главному корпусу университета.

– Я туда не пойду! – испуганно воскликнула я.

– Иди, Саша! – настойчиво сказал Эдгар. – Просто так ректор второй раз тебе бы не позвонил! Значит что-то изменилось!

Что могло измениться?! Вся моя жизнь скатилась в темную бездну, и внезапно выйти из нее я уже не смогу. И эти шрамы на моих руках предательски будут напоминать, какая яркая боль кипела в моих венах, когда я опозорилась на весь университет.

Настойчивый взгляд Эдгара меня пугал. Своими хмурыми глазами он заставил меня выйти из машины и пойти к ректору. Я пошла, чтобы он наконец-то утолил свою упертость и от меня отстал.

У кабинета сидел такой же ошеломленный Вовка.

– Тебя тоже вызвали? – тут же спросил он. В руках покручивал новый телефон. Ну хоть у него не все так плохо.

– Да, только зачем? – меланхолично спросила я, ниже закатывая рукава толстовки, чтобы скрыть бинты. По рукам опять зарядом промчалась вспышка боли. – Нас же отчислили…

– Может надо какие-то бумаги подписать?.. – мрачно прозвучал голос Вовки. По его голосу заметно, что он не надеялся на лучший исход.

Дверь в кабинет открылась, и из него выглянула секретарша:

– Мирошниченко и Самойленко, ректор вас ждет.

Мы зашли с чувством страха, переполняющим наши сердца. Меня терзала мысль: зачем нас вызвали опять? Мне хватило тех криков. Спасибо, не хочу опять ощущать себя в тупике.

Ректор посмотрел на нас сочувственным виноватым взглядом:

– Добрый день, молодые люди. Садитесь.

Его голос звучал намного добрей, по сравнению с предыдущей встречей. Мы с Вовкой переглянулись и сели напротив его стола.

– Произошла ужаснейшая ошибка! – виновато сообщил ректор. – Оказывается, у нас в том кабинете работала старая камера видеонаблюдения, про которую все давным-давно забыли. Мы посмотрели ее содержимое и узнали, кто все подстроил. Этим человеком оказалась Олеся Леонидовна.

Меня пронзил мощнейший заряд злости. Меня подставила Олеся Леонидовна?! Это она помогла Лере?!

Мою голову словно ударило ярчайшей вспышкой озарение. Теперь все сложилось в единую ровную цепочку событий. Теперь понятно, почему она поставила мне двойку и отправила на комиссию. Не потому, что я плохо подготовилась – а по просьбе Леры. Они заодно. Все теперь ясно.

От этих мыслей меня накрыло такое спокойствие. Неужели все стало ясно…

– Она подстроила этот беспредел, и я ее уволил. Так же еще сообщил полиции, что она виновна в смерти нашего преподавателя. Теперь ее ждет суд и тюрьма.

Вовка ошеломленно покачал головой.

– Непонятно, с какой целью она это подстроила, но полиция это расследует. А что насчет вас двоих – я хочу принести извинения от всего университета! Наши глаза не должны были видеть то, что нам специально показали, и мы не должны были вас, Александра, выгонять, а взять и разобраться сразу же на месте. В качестве компенсации я готов восстановить вас двоих, и вы со спокойной совестью продолжите обучение со следующей недели.