Пиклер, Пороскаи!

А л м е р и. Пропустил моего денщика — Погачаша.

В о н ь о. А кто же потом? Кто со швабской фамилией… ах, да, вспомнил — Поссерл!

Р е д е ц к и. Тех, кто на букву «р», я знаю лучше всех: Радоц, Редецки, Реннер Дёзё, Риго Домокош, Рожаш, Рохонци, Руперт.

Ф о р и ш. Шарвари, Шаслер, Шерхордо, Шиткень.

А л м е р и. Шоваго.

В о н ь о. Шугайда, Шултейс, Сабо Имре, Сабо Вендел.

Д ю к и ч. Тот Келемен, Вернер Пал.

В о н ь о. Журлаи Ласло. Все, больше нет. И три командира: господин капитан, господин прапорщик и я.

П е т р а н е к. Потрясающе!

Р е д е ц к и. Если мы, несколько человек, сумели вспомнить стольких людей, что же хранит память народная!

Х о л л о. Пожалуйста. (Возвращает записную книжку Шайбану.)

Ш а й б а н. Теперь вы верите, что память меня не подводит?

Д ю к и ч. Ладно, давайте отыщем, где была наша последняя боевая позиция.

Р е д е ц к и. Ты что, забыл? Мы все находились здесь, и только рота окопалась за кладбищем.

В о н ь о. Верно.

Ф о р и ш. Официант!

Входит  о ф и ц и а н т.

Сколько с нас причитается?

Д ю к и ч. Об этом не может быть и речи.

Ф о р и ш. Одно дело общественное положение, другое — деньги. В хорошие летние месяцы я мог бы взять на содержание все правительство. (Дает деньги официанту.) Сдачу возьмите себе.

О ф и ц и а н т. Покорнейше благодарю. (Уходит.)

Д ю к и ч. Ну, так начнем?

Х о л л о. Но как?

Р е д е ц к и. Думаю, лучше всего, если каждый будет говорить и делать то, что он говорил и делал тогда.

П е т р а н е к. Ты что? Собираешься разыгрывать спектакль?

Р е д е ц к и. А почему бы и нет? Так гораздо легче все вспомнить, чем рассказывая.

В о н ь о. Только вот в чем беда. Кроме нас на горе были и другие. Откуда мы их возьмем?

Ф о р и ш. Позвольте, я сыграю! Как-никак я всегда подсматривал из-за угла корчмы, что делают командиры.

А л м е р и. А справишься? Кроме нас здесь побывало немало людей. Словацкий партизан… нилашист…

В о н ь о. Господин приходский священник.

Ф о р и ш. За меня не беспокойтесь. За двадцать лет кого только мне не приходилось изображать. Какую только роль не приходилось играть. Уж положитесь на меня, любезный, за мной дело не станет. Официант, уберите со стола!

Явление одиннадцатое

Б о д а к и, переодетый, вместе с  М о ж а р о м  идут со стороны села.

Б о д а к и (подходит к Шайбану). Вы пришли, господин капитан?

Ш а й б а н. Да, пришел.

Б о д а к и. А вам не приходило в голову, что я тоже буду здесь?

Ш а й б а н. Нет.

Б о д а к и. А если бы знали, не пришли?

Ш а й б а н. Возможно, Бодаки. Но сейчас я здесь.

Б о д а к и. И не один.

Ш а й б а н н е. Я его жена.

Б о д а к и. Знаю. Можар мне сказал.

Ф о р и ш (берет Бодаки под руку). Хорошо, что ты вернулся. Мы собираемся разыграть…

Б о д а к и (вырывает руку). Я ничего не собираюсь разыгрывать!

Ш а й б а н. Это вовсе не игра. Редецки назвал меня убийцей.

Б о д а к и. Он почти прав.

Ш а й б а н. Не из-за тебя. А из-за гибели шестидесяти трех солдат.

Д ю к и ч. Мы хотим знать, кто и в какой мере виноват. Поэтому сейчас мы все будем действовать так, как действовали в тот памятный день с утра до полудня, когда зазвонили колокола.

Б о д а к и. К чему все это, Дюкич? Мертвецов не воскресишь!

А л м е р и. Речь идет не о них. О нас. Ты против?

Б о д а к и. Мне все равно.

А л м е р и. Или ты забыл?

Б о д а к и. Я? Я помню лучше, чем вчерашний день, или то, о чем думал пять минут назад.

Ш а й б а н. Тогда начнем?

Б о д а к и. А вы не боитесь, господин капитан?

Ш а й б а н. Меня больше огорчит, если мы не установим истину.

Д ю к и ч. С чего начнем?

Ш а й б а н. С того момента, когда мы получили приказ о переходе границы.

Ф о р и ш. Давайте вынесем стулья. Здесь стоял только один стол.

Фориш, Можар, Редецки, Холло, Петранек сдвигают в один ряд стулья.

Б о д а к и (подходит к воротам кладбища и, постояв некоторое время в раздумье, возвращается). Нет. Раз уж мы решили воспроизвести события того дня, то, пожалуй, следует начать не с этого. Можно пропустить только утреннюю перекличку.

Ш а й б а н. Итак?

Б о д а к и. Можар стоял вон там на посту.

М о ж а р. Верно!

Б о д а к и (Шайбану). Дайте ваш зонтик. (Достает из кармана веревку и привязывает ее к зонту, затем передает Можару.) Держи, это твой автомат.

М о ж а р (вешает его на шею, взбирается на стол). У меня был бинокль.

Ф о р и ш. Считай, что он у тебя есть.

Можар подносит руки к глазам и словно бы осматривает в бинокль окрестность.

Б о д а к и. Я ел колбасу с хлебом. (Подходит к столу, осматривается.) Да, нас было двое. Остальные пусть отойдут в сторону.

Ф о р и ш  выходит, остальные садятся в стороне на стулья.

Можно?

Ш а й б а н (хлопает в ладоши). Внимание! Начали!

М о ж а р. А если собьемся?

А л м е р и. Мы поможем, не беспокойся.

Б о д а к и. Что ты видишь?

М о ж а р (продолжает смотреть в «бинокль»). Кажется, будто немцев стало поменьше.

Б о д а к и. А наших?

М о ж а р. Наших много. Если не ошибаюсь, пограничники уходят за кордон.

Б о д а к и. А гражданские тоже есть?

М о ж а р. И этих хватает.

Б о д а к и. И тут ты сказал какую-то несусветную чепуху.

М о ж а р. Вскрыли вены страны, она истекает кровью.

Б о д а к и. Где же мы с тобой впервые встретились?

М о ж а р. Под Старым Осколом{182}.

Б о д а к и. Верно. Ты и там все сокрушался — дескать, мадьяры истекают кровью, как распятый на кресте Иисус Христос! Мы, мол, своими костями вымостим дорогу домой!

М о ж а р. Разве я был не прав?

Б о д а к и (гневно). Ты драпал две тыщи километров. Всю дорогу над головой жужжали пули. Сколько пар ботинок ты разбил от Старого Оскола до этого вот места? Три? Четыре? И ты только и знал, что скулил, как побитая собака!

Явление двенадцатое

Со стороны кладбища идет  Ш а й б а н.

Б о д а к и (подходит к нему). Господин капитан, имею честь доложить.

Ш а й б а н. Уходят за кордон?

Б о д а к и. Так точно.

Ш а й б а н. Что ж. Придется дождаться приказа. (Уходит.)

Б о д а к и (со злостью хлопает кулаком по столу). Черт возьми! Да, именно так я тогда сказал.

М о ж а р (смотрит в «бинокль»). Молокососов гонят. Левенте{183}.

Бодаки молчит.

Что с нами будет, господин капрал?

Б о д а к и. Заткнись!

М о ж а р. А нет ли возможности получить новые штаны?

Б о д а к и. А в чем дело?

М о ж а р. Совсем прохудились. Стоит сесть на землю, так сразу же на заднице все отпечатывается!

Б о д а к и. Приходи в полдень.

Явление тринадцатое

Входит  Ф о р и ш, у него на рукаве нилашистская повязка, приветствует взмахом руки.

М о ж а р. Чего это ты размахиваешь руками?

Ф о р и ш. Я нилашист.

Р е д е ц к и (с места). Он пришел позже. После получения радиограммы!

Б о д а к и. Не путай. (Форишу.) Ты пришел вовремя. Ну, начинай.

Ф о р и ш (делает шаг вперед). Я хотел бы знать, как долго вы намерены удерживать село?

Б о д а к и. А тебе что за дело?

Ф о р и ш. Там еще не вывезены дна интендантских склада.

Б о д а к и. А что в них?

Ф о р и ш. Всякая всячина.

Б о д а к и. Не стесняйся, говори.

Ф о р и ш. Мясо, сало, салями, много жиров. Консервы тоже, мука, сахар,